Гюро переезжает - Анне-Катарина Вестли

ходил для неё когда-то за нотой ля на девятый этаж корпуса «Ц». Это было ещё давно, когда она только начала учить его играть на скрипке.

Сократ нажал на клавишу ля, и все в оркестре должны были повторить эту ноту. Гюро немножко волновалась. Раньше ей помогал настраивать скрипку Аллан. Вдруг Оскар сейчас скажет, что её скрипка плохо настроена! Она боялась, что не сумеет поправить дело, когда вокруг столько разных звуков. Но всё, кажется, обошлось благополучно.

– Сейчас мы все вместе сыграем гамму, – сказал Оскар. – Начнём с ре мажор в обычном ритме, а затем сыграем её в ритме вальса. Ты, девочка, знаешь, какой должен быть ритм вальса? – спросил он, указав на Гюро.

– Раз, два, три, – ответила Гюро.

– Козочка, – сказала бабушка. – Этим словом мы всегда проверяли, вальс это или не вальс.

– Понятно, – сказал Оскар.

Когда все сыграли гамму, он предложил:

– А теперь у нас будет игра. Я тут написал пьеску. Она называется: «Мы в Тириллтопене живём». В основном тут будут слова и разные звуки, которые вы сами придумаете, и коротенькая мелодия, которую я сочинил. Её мы вместе и сыграем. Пьеска эта про железную дорогу, как поезд едет через тоннель в Тириллтопен, и про людей, которые там живут, и зверей в лесу. Я буду каждый раз показывать, кому сейчас играть.

Они немножко поговорили, поупражнялись, затем Оскар прочитал слова, которые были написаны, и стал указывать, кому когда играть. Пьеса получилась забавная, это было почти так же, как тогда, когда Гюро и Сократ дурачились и играли не по нотам, но всё равно вышло хорошо, потому что инструменты звучали очень красиво.

– Очень весело пошло! – сказал Оскар. – Приятно было послушать, Просто отрада для слуха!

– Отрада! – подхватил Эдвард. – Так и назовём наш оркестр: тириллтопенский отрадофонический оркестр, а проще – оркестр «Отрада».

– Правильно, есть же оркестр симфонический, – сказала Тюлинька. – Но там всё очень серьёзно, без всяких там банок с горохом и прочего в этом роде.

– Первая пьеса, исполненная тириллтопенским отрадофоническим оркестром, записана на магнитофон, – объявил Оскар, – и через год, когда мы будем праздновать свой первый юбилей, мы снова сможем её прослушать. А теперь, Эдвард, пора, наверное, раздать ноты.

– Да, конечно. Мне дал на время целую кучу нот оркестр из одной городской школы. Вот очень хорошая вещь.

Он вручил ноты Оскару, и тот прочёл название:

– «The blue bells of Scotland». Как я понимаю, это значит «Синие колокольчики Шотландии», верно?

Эдвард, который стоял рядом с кипой нот в руках, вдруг изменился в лице.

– Не может быть! Ну как же так! Как же так! – воскликнул он.

– Что с тобой? – забеспокоился Оскар. – Или ты сочиняешь новую пьесу?

– Какие тут пьесы! Мы упустили одну вещь, я упустил. Надо же было об этом предупредить!

– О чём? О чём надо было предупредить?

– О пюпитрах для нот! – сказал Эдвард. – У нас нет пюпитров. Надо было, чтобы все принесли с собой по пюпитру. И в школе сейчас их не дадут. У них же как раз репетирует духовой оркестр.

– Это осложняет дело, – сказал Оскар. – Как же нам быть? Если разложить ноты перед собой на коленях, не очень-то поиграешь.

– Да уж! – согласился Эдвард.

Остальные переглянулись, и старичок с контрабасом сказал:

– Нет, так не получится.

И все остальные тоже подхватили:

– Нет. Не получится, не получится.

И только дедушка Андерсен не стал некать. Он сначала задумался, а потом сказал:

– Погодите. Я, кажется, знаю, что делать.

Он подошёл и внимательно осмотрел стены зала. С одной стороны там были окна, а с другой – голая стена, на которой не было ничего, кроме крючков и нескольких полок.

– Всё будет в порядке, – сказал дедушка Андерсен. – Только мне нужен помощник. Как ты, Лилле-Бьёрн, можешь мне помочь?

– Могу, конечно.

– Вы что, хотите смастерить деревянные пюпитры? – спросила Гюро. Она привыкла, что дома у них родители столярничают и всё мастерят сами.

– Нет, что ты, – сказал Андерсен. – Мы с Лилле-Бьёрном сейчас покажем вам одно изобретение. А вы пока что поиграйте.

И с этими словами они с Лилле-Бьёрном куда-то ушли.

Аллан встал и сказал:

– Марта, её мама, Трина, Фредерик и Эспен как раз разучили и приготовили пьесу. Они вместе играют квинтетом, и сейчас, наверное, не откажутся нам сыграть. Это полька.

Все пятеро поднялись и уселись рядом. Мама Марты раскраснелась. Как видно, она волновалась.

– Просто слов не хватает выразить, до чего вы хорошо играете! – сказал Оскар, когда они закончили. – Как же хорошо, что вы нашли время для нашего оркестра!

– Всё бы хорошо, но что мы будем делать дальше? – задумался Эдвард. – У изобретателей дела вряд ли быстро делаются.

Но тут он ошибался.

– А вот и Андерсен, – сказала Тюлинька.

Дедушка Андерсен принёс большущий моток бельевой веревки, а Лилле-Бьёрн целый мешок прищепок. Андерсен натянул веревку в несколько рядов от окна к противоположной стене.

– А теперь внимание! – сказал дедушка Андерсен. – Сядьте все по местам и подправьте веревку, чтобы она находилась на удобной высоте, а затем пришпильте ноты прищепками.

– Ну, я же говорил! – воскликнул Эдвард. – Вы самый необходимый человек в оркестре!

Ноты, точно флажки, рядами повисли на верёвочке.

– Ну, начали! – скомандовал Оскар. – Раз-два-три-четыре.

И тут вдруг рядом что-то как бабахнет!

– Нет! Нет! – воскликнул Оскар. – Что это было?

– Это бабушка заиграла на барабане, – сказала Гюро.

– Ну, знаете ли! – протянул Оскар. – Знаете, бабушка, вы уж, пожалуйста, подождите, когда я дам знак вступать!

– Это я так, просто хотела послушать, есть ли ещё голос у барабана, – виновато призналась бабушка, – я нечаянно.

– Эта пьеса вообще-то без барабана, – сказал Оскар. – Но так и быть, мы вас где-нибудь включим, и вы, кто у нас на ударных, тоже присоединяйтесь по моему знаку. Мы же играем для удовольствия. Ну, раз-два-три-четыре.

Со всех сторон неслось множество звуков, и Гюро еле слышала себя, оставалось только положиться на свои пальцы, что они не ошибутся и возьмут правильную ноту.

Они попробовали свои силы, сыграв ещё парочку пьес, и в заключение Оскар сказал:

– Ну вот. Инструменты между собой познакомились. А скоро и мы познакомимся друг с другом – ведь мы будем встречаться каждую неделю. Собираемся в следующую пятницу в то же время.

Когда они вышли из зала для хорового пения, во дворе их встретили Эрле и Бьёрн.

– Как жаль, что вы к нам не зашли! – сказала Тюлинька. – Что же вы нас не послушали!

– Мы послушали, – сказала Эрле. – Заперев гимнастический зал и сделав обход, мы остались тут и слушали вас, так что и мы тоже поучаствовали в вашей репетиции.

– Похоже, в Тириллтопене все в ладу между собой! – сказал Бьёрн.

Так оно и было в тот день, но прошла пара месяцев, и всё переменилось так, словно всё в Тириллтопене разладилось.

Нелады в Тириллтопене

В тот день, когда всё началось, Гюро как раз упражнялась на скрипке. Она готовилась к уроку с Алланом, но играла без удовольствия. Лицо у неё было насупленное и сердитое, потому что ей задан был для упражнения приём, который называется стаккато. Вообще при стаккато получается весёлая музыка, ведь стаккато означает, что звуки задорно скачут вприпрыжку, но, если играть так, как велел на этот раз Аллан, ничего весёлого не получалось. Музыка звучала скорее сердито: когда Гюро так быстро ударяла по струнам смычком, скрипка издавала какие-то писклявые и скрежещущие звуки.

Тут раздался звонок, но вместо Аллана пришла Тюлинька.

– Здравствуй, Гюро, – сказала она. – Я знаю, что ты ждёшь Аллана и нехорошо вам мешать, но мне надо было куда-то уйти. Понимаешь, мы с Андерсеном повздорили.

– Повздорили?

– Да. Я выскочила, хлопнув дверью, и вот прибежала к тебе. А теперь гадаю, надолго ли мы поссорились. Как, по-твоему, чувствует себя Андерсен, оставшись один, после ссоры со мной? Надеюсь, он чем-нибудь занялся: выделывает кораблик или раскладывает пасьянс. Ведь если отвлечься, человеку бывает легче, правда?

– Не знаю, – сказала Гюро. – А из-за чего вы поссорились?

– Он против меня. Принял другую сторону, – сказала Тюлинька. – Представляешь себе, он согласен, чтобы новую дорогу прокладывали через зелёные насаждения перед нашими корпусами, а дальше в лесу она будет пересекаться с Бабушкиной дорогой. Я знаю, ему нарочно внушили, что так нужно, а он и поверил. Вчера, когда я была у тебя, к нему заходил какой-то человек, который собирал подписи, и Андерсен подписал.

– Да-а? – сказала Гюро.

– Да. Поставил своё имя в его список, – сказала Тюлинька. – А я своё поставила в другой. Я за то, чтобы будущая дорога вообще не проходила через Тириллтопен. Её вполне можно проложить