Гюро переезжает - Анне-Катарина Вестли

– Неужели Андерсен не хочет об этом подумать?

– Да хочет он, хочет! Только он считает, что нужно сделать так, чтобы пожарные машины и машины «скорой помощи» могли как можно скорей подъехать всюду, куда понадобится. Не хочу больше об этом говорить! А ты упражняйся. Что-то ты сегодня какая-то сердитая. Может быть, ты тоже записалась в какой-нибудь список?

– Нет. Это я упражняюсь играть стаккато, – сказала Гюро. – Причём надо дотрагиваться до струны только кончиком смычка, а потом только лягушкой.

– Лягушкой? А что это такое? – спросила Тюлинька.

– Это самый нижний край смычка.

Тут, глядя на сердитую Тюлиньку, Гюро почувствовала, что ей стало как-то полегче играть. Она мысленно представила себе, как будто она Тюлинька и рассердилась из-за какой-то там дороги.

Тут снова раздался звонок. На этот раз это был Аллан.

Тюлинька открыла ему и встретила словами:

– Иди скорей к Гюро, она там играет на скрипке, и на лице у неё столько злости! Похоже, что-то там неладно с этим стаккато.

– Да, да, уже иду.

– Привет, Гюро, – сказал Аллан. – Я слышу, ты упражняешься. Ты каждый день так упражнялась или это только сегодня к моему приходу?

– Я упражнялась каждый день, – сказала Гюро. – Но я просто умаялась с этим стаккато, и скрипочка моя его совсем не любит. Сократу оно тоже не нравится. Он придёт сегодня сюда на урок?

– Я ждал, что он придёт, – сказал Аллан. – Но рано утром он позвонил и сказал, что, к сожалению, не может прийти. Он помогает папе рисовать плакаты. Он ещё говорил про какую-то дорогу, но я так и не понял, в чём дело.

– А что, Сократ тоже с кем-нибудь поссорился? – спросила Гюро.

– Чего не знаю, того не знаю, – ответил Аллан. – Но он говорил ужасно взволнованно, и его папа тоже, кажется, волновался. Хотел бы я знать, упражняется ли Сократ так же прилежно, как ты. Ему это легко даётся, так что более или менее всё получается, но ты добьёшься большего, если будешь как следует упражняться каждый день. Со скрипкой, знаешь ли, жульничать не годится.

Вот как! Гюро задумалась: если Сократу это легко даётся, то ей, значит, трудно, и потому приходится упражняться вдвое больше, чем Сократу.

Должно быть, у неё сделалось очень уж серьёзное выражение, потому что Аллан, поглядев на неё, сказал:

– Я считаю, что ты просто молодец, Гюро, что так много работаешь. Сама подумай, ты же ещё совсем маленькая, и представь себе, сколько лет у тебя впереди. За эти годы ты успеешь очень многому научиться. А теперь дай послушать твои упражнения.

Гюро принялась играть, и через некоторое время Аллан сказал:

– Совсем неплохо, Гюро. А теперь сыграй пьесу, которую ты готовила.

– В ней тоже над нотами часто стоят точечки, – сказала Гюро. – И значит, там всё время встречается стаккато. Но в пьесе оно не мешает, потому что тут слышишь, что оно на месте.

– Я сяду на стул и послушаю тебя, – сказал Аллан. – «Андантино» Франца Шуберта. Это же те самые ноты, которые купила для тебя Тюлинька! Наверное, и ей приятно было бы послушать.

– Угу, – кивнула Гюро. – Пускай послушает. Тюлинька! Сейчас я сыграю ту пьесу, которую вы с Андерсеном мне подарили.

– Да? – откликнулась Тюлинька. – Я уже приготовилась слушать!

– Я сыграю только один раз, хотя тут указано, что надо играть два раза, – предупредила Гюро. – Я сыграю не очень быстро, и сначала мне нужно найти ноту соль. Вот она!

Когда Гюро кончила играть, Аллан сказал:

– Ты очень хорошая девочка. Тут всё время попадалось стаккато, а ты даже не ворчала. Очень хорошо, Гюро! По-моему, ты не зря потрудилась!

– В нескольких местах было не совсем правильно, – сказала Гюро.

– Это не важно, – сказал Аллан. – Послушай, не могли бы вы с Тюлинькой приехать в среду в музыкальную школу? Тогда я позову на это время одного из моих друзей, чтобы он аккомпанировал на фортепьяно. Вот увидишь, тебе самой будет интересно. Знаешь, весной я сдаю экзамен. На этом экзамене будут проверять, как я умею учить людей музыке. Я хочу, чтобы ты пришла на этот экзамен, и мы с тобой будем выступать как учитель и ученица.

– А вдруг я не так сыграю! – испугалась Гюро.

– Ничего страшного, – успокоил её Аллан. – Когда люди учатся, они обязательно что-то играют неправильно и только потом выучиваются играть как следует. Ну, Гюро, ты мне так подняла настроение, что, если хочешь, давай сыграем что-нибудь вместе по твоему выбору, а Тюлинька нас послушает?

– Хорошо. Вот эту, – сказала Гюро. – Как же она называлась?

– «Старинная мелодия», – подсказал Аллан. – Давай попробуем!

Они дважды сыграли эту пьесу, и тогда Аллан сказал:

– Ну, пожалуй, на сегодня урок можно закончить. Скажите, пожалуйста, можно мне сегодня у вас поупражняться?

– Ну, конечно же, – сказала Тюлинька. – А я поднимусь наверх и поставлю чайник к приходу Эрле и Бьёрна.

Гюро ещё немножко побыла в подвале. Она уже хотела было убрать скрипку в футляр, но тут Аллан остановил её:

– Дай-ка поглядеть, Гюро, как там у тебя поживают струны. Ой-ой-ой, они же все усыпаны канифолью. Надо их немножко почистить.

Аллан достал чистую белую тряпочку и протёр струны. Когда он тёр, струны так и скрипели.

– Вот так-то! – сказал Аллан. – Помни, Гюро, струны надо держать в чистоте! Ну всё! Жду тебя в среду.

И с этими словами Аллан начал сам готовиться к уроку и разучивать то, что ему было задано. Сначала он взял на скрипке несколько протяжных звуков, потом, улыбнувшись Гюро, поиграл стаккато. Но затем он так погрузился в свои упражнения, что забыл про неё. Гюро немножко послушала и отправилась наверх к Тюлиньке.

На кухне Гюро Тюлиньку не застала. Чайник стоял на плите, а Тюлинька сидела в комнате над телефоном.

– Как лучше: позвонить Андерсену и попросить его помириться или спросить, не забыл ли он купить к обеду молока и картофельного пюре или что-нибудь ещё в этом роде? Что касается дороги, то тут я ему не уступлю, об этом даже не стоит говорить. А может быть, лучше ты, Гюро, ему позвонишь и послушаешь, какой у него голос, чтобы узнать, в ссоре он со мной или, может, соскучился? Я наберу номер, а ты возьмёшь трубку, ладно?

– Ладно, – сказала Гюро. – Это я могу… Дедушка Андерсен, это ты?

– Да, я, – ответил дедушка Андерсен.

– Ты ещё в ссоре? – спросила Гюро.

– Вот ещё! А с тобой у нас и вовсе ссоры не было.

– А с Тюлинькой ты в ссоре? – серьёзно спросила Гюро.

– Нет, – сказал Андерсен. – Может быть, ты передашь трубку ей самой?

– А ты не забыл, что сегодня надо было купить пюре… и молоко тоже?

– Не забыл, – сказал Андерсен. – Хорошо ты сегодня играла?

– Не совсем хорошо, но зато очень много, – сказала Гюро. – Так много, что даже руки устали.

– Молодец, – похвалил её Андерсен. – Помнишь, в пятницу мы идём на репетицию оркестра «Отрада», так что в пятницу мы увидимся. Виделась сегодня с Сократом?

– Нет. Он остался рисовать какой-то плакат.

– Ну да, понятно. Можно мне Тюлиньку?

– Тюлинька! – обернулась Гюро. – Он хочет говорить с тобой.

– Значит, хочет, – сказала Тюлинька, и лицо у неё повеселело.

– Ну что ты, милая? – сказал Андерсен. – Всё ещё готова вспыхнуть, как пороховая бочка?

– Нет, уже остыла, – сказала Тюлинька. – Но остаюсь при своём мнении.

– И я тоже, – сказал Андерсен. – Но не ссориться же нам из-за этого!

– Действительно! – сказала Тюлинька. – И вообще нам пора садиться за стол обедать.

– Конечно, – согласился Андерсен. – А я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Авось это поможет. А потом я объясню тебе, почему я пришёл к такому мнению насчёт дороги.

– А я объясню тебе своё мнение, – сказала Тюлинька. – Тогда мы, по крайней мере, поймём, кто как думает и почему. Ты раскладывал сегодня пасьянс или мастерил кораблик?

– Я мыл посуду, а теперь собираюсь пойти в магазин. Гюро напомнила мне про пюре и молоко. А затем я сочиню для тебя изысканный обед к твоему приходу.

– Отлично! Значит, мы больше не в ссоре, а просто разошлись во мнениях.

– Можно и так сказать. Ну, пока, до встречи!

Тюлинька положила трубку и обернулась к Гюро с весёлым и довольным выражением:

– Какой же он добрый! Знаешь, что он мне сказал? Он сказал, что сочинит мне изысканный обед. А такие слова не во всякой семье говорят друг другу.

Подписные листы!

Гюро не интересовала новая дорога, не задумывались над этим ни Эрле и Бьёрн, ни Лилле-Бьёрн, во всяком случае на первых порах. Точно так же не волновал этот вопрос и обитателей лесного домика. Они уже что-то слышали про новую автомобильную дорогу, но как-то ещё не успели разобраться, из-за чего идут бои в Тириллтопене.