Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу

Мара ерзала, говоря что-то о саде лотосов, но Инанни погрузилась в свои тоскливые мечты о доме. Женщина с чесалкой подняла глаза и улыбнулась, и словно маленький уголок Ханаана внезапно открылся в этой чужой земле, и старая Нинурта протягивала руку в знак приветствия.

— Я должна с ней поговорить! — выдохнула принцесса. Она шагнула вперед, но Мара схватила ее за локоть.

— Нет, Высочество! Мы не должны здесь задерживаться!

— Но почему? Увидеть сад лотосов можно и в другие дни. Право же, Мара, я бы лучше посидела немного с этой женщиной с моей родины, чем посетила бы сто садов! Как добро она на меня смотрит… Может, она даст мне немного почесать шерсть, и мы поговорим о Ханаане…

— Нет, подождите! — Мара казалась почти встревоженной. Она быстро взяла себя в руки, отводя Инанни в сторону. — Боюсь, вы забываетесь, Высочество. Разве принцесса говорит с простой ткачихой? Право же, в Египте так не принято.

— Но… она… она кажется такой почтенной…

— Она ниже тебя! Не знаю, что сказал бы сын фараона, если бы ты так унизила себя.

Инанни покраснела. «Ах, я должна научиться быть египтянкой, — подумала она. — Царь будет стыдиться меня». Она склонила покрытую шалью голову и в молчании пересекла двор.

— Разумеется, возможно, — сказала Мара через мгновение, — что вы поговорите с этой женщиной, но иначе… в своих покоях, например. Да, было бы совершенно уместно, если бы ваше высочество послали за ней…

«Тогда почему я не могу поговорить с ней здесь?» — подумала Инанни. Тон Мары казался странно неубедительным, даже встревоженным. Инанни украдкой бросила взгляд через двор на широкое, доброе лицо сирийки и ее проворные пальцы, от которых ее уводили — да, почти торопили — шагом, едва ли подобающим вечерней прогулке. Что случилось с Марой? Даже сейчас ее улыбка была нервной, словно она заставляла себя вести как обычно.

Может быть, она спешила и боялась задержаться во Дворе Ткачей?

Мысль была удивительной, но, хотя Инанни и не понимала, как такое может быть, чем больше она об этом думала, тем увереннее становилась. Они прошли через ворота и ступили на широкую мостовую, обрамленную каменными баранами, дальний конец которой преграждали высокие бронзовые двери и вооруженный часовой.

— Что это за место? — осведомилась Инанни.

— Полагаю, это один из входов на дворцовые земли. — Мара остановилась, ее лицо оживилось от интереса. — Да, так и есть! Вон те двери пронзают сами Великие Стены, а по ту сторону — Фивы. Эх, принцесса, как бы я хотела погулять по этому городу! Должно быть, это место чудес…

— Мара, пойдем! Этот часовой… он пожирает тебя глазами! — прошептала Инанни, смущенно потянув Мару за рукав.

Взгляд Мары переместился на часового, и она смерила его таким холодным взглядом, что принцесса, возмущенная, поспешила дальше по мостовой. Мара пожала плечами и последовала за ней.

— Эх, не так уж он и хорош, как о себе думает, — заметила она. — Ну же, теперь в эту калитку. Думаю, это живая изгородь, что окаймляет наш сад лотосов.

Инанни была рада скрыться куда угодно от дерзкой ухмылки часового. Но когда они прошли через последние ворота, он исчез из ее мыслей. Первым впечатлением от сада лотосов были бескрайние лужайки и блеск воды; вторым — толпа людей. Она в ужасе отпрянула, но Мара уже шагала по дорожке, усыпанной лазуритовой крошкой, и ничего не оставалось, как последовать за ней. Это место было почти парком, просторным и обильно политым, с рощицами пальм и акаций, под которыми отдыхали вельможи со своими дамами. Рядом с ними стояли низкие столики, уставленные украшенными лентами кувшинами с вином и чашами с фруктами; позади рабы махали огромными пышными опахалами. Над всем этим главенствовал длинный, в форме лотоса, затопленный пруд в центре сада, синий, как небеса, от бесчисленных лилий. Их аромат наполнял воздух.

— Разве не прекрасно, Высочество? Разве не так, как я говорила, и даже лучше?

Инанни пробормотала что-то в знак согласия, надеясь, что не выглядит такой неуклюжей и деревенской, какой себя чувствовала. Должно быть, весь двор фараона собрался здесь подышать свежим воздухом! Мимо проплыли две дамы в прозрачных одеждах, их модные, синие парики, словно тяжелые цветы, покоились на хрупких шеях, а на локонах таяли конусы благовонных мазей. С ними пронесся аромат мирры. Чернокожий нубиец в шенти раба пересек дорожку, неся винный кувшин и букет золотых кубков.

— Выше голову, Роза Ханаана! — донесся тихий голос Мары. — Не обращай внимания на взгляды. Помни, не каждый день этим мелким сошкам выпадает поглазеть на ту, кому суждено стать невестой царской особы.

Слова Мары, как всегда, успокаивали, но сама она была чем-то озабочена. Она осматривала каждый уголок сада, между ее раскосыми бровями залегла легкая морщинка, и даже лилия на ее лбу трепетала от напряжения. Снова, и еще сильнее, к Инанни вернулась мысль, что у ее переводчицы здесь свои дела. Она с кем-то встречается? Может, с возлюбленным? «Почему же она мне не сказала, — подумала принцесса. — Я бы поняла, от всего сердца!»

В этот миг Мара обернулась и коснулась руки Инанни, чтобы направить ее на боковую тропинку. Ее рука была ледяной. «Может, и не возлюбленный! — забеспокоилась принцесса. — Может, тот, кого она боится…»

Они направлялись к каменной скамье под большой акацией у самого края пруда. Она была на виду у всего сада, но, к облегчению Инанни, на некотором расстоянии от ближайшей группы придворных. Она с благодарностью опустилась на скамью и позволила Джезре налить ей чашу вина из стоявшего рядом кувшина, увитого цветами. Прогулка была неблизкой, а когда обладаешь прекрасной, статной фигурой с пышными формами, легко сбиться с дыхания. Хорошо было отдохнуть.

— Сорвать тебе лилию, моя принцесса? — пробормотала Мара. Не дожидаясь разрешения, она спустилась по травянистому склону и наклонилась к пене синих цветов в воде. Выпрямившись с цветком в руке, она на миг замерла, чтобы снова окинуть сад ищущим взглядом. Инанни и сама поймала себя на том, что смотрит по сторонам, вглядываясь в рощицы, хотя кого или что она искала, она не знала.

В этот миг за ее спиной послышались легкие шаги. Она быстро обернулась. Высокая фигура приближалась сквозь тени под группой пальм. На склоне Мара замерла, затем с видимым усилием продолжила