По горам и пустыням Средней Азии - Владимир Афанасьевич Обручев

По окончании исследований 1886–1888 гг. в Средней Азии мне пришлось еще раз посетить Туркмению　и Туркестан только через 40 лет, в 1928 г., когда эти страны представляли уже самостоятельные республики великого Советского Союза. Я принял участие в третьем всесоюзном съезде геологов, который состоялся в сентябре в Ташкенте, в экскурсиях во время съезда и в большой экскурсии группы геологов после съезда, проехавшей через Самарканд и Ашхабад на о-в Челекен. Таким образом, я познакомился с Ташкентом и его оазисом, которые в свое время мне не пришлось посетить, и вторично увидел всю Закаспийскую железную дорогу от Самарканда до Каспия, на постройке которой работал. Но как ее, так и города Самарканд, Мерв, Ашхабад и незнакомый мне конечный участок дороги до Красноводска и нефтеносный о-в Челекен я видел уже в новых условиях жизни.　

О местности по дороге от Урала до Ташкента можно сказать немного. Я отметил плоский рельеф и степной характер Мугоджарских гор, на западном склоне которых поезд долго стоял из-за какой-то аварии впереди, и крутой восточный склон их, по которому путь шел большими петлями, спускаясь в Тургайскую впадину. Природа последней напомнила мне степи вдоль подножия Копет-дага. На следующее утро мы ехали уже вдоль р. Сыр-дарьи и местами видны были ее русло, заросли камышей, старицы и протоки, оазисы отдельных селений, а с другой стороны полынная степь до горизонта, по которому тянулись плоские высоты хр. Кара-тау.　

Последнее утро поезд шел уже по сплошным оазисам перед Ташкентом; друг друга сменяли глинобитные домики, ограды, фруктовые сады и виноградники, убранные уже пашни и бахчи. Мелкая лёссовая пыль висела в воздухе и делала его не совсем прозрачным. В Ташкенте на вокзале меня встретили сотрудники Среднеазиатского отделения Геологического комитета и направили в какую-то гостиницу в центре, где я получил хороший номер в первом этаже с окнами на улицу, но с железной решеткой в них. Широкие улицы, окаймленные высокими деревьями, вдоль которых по арыкам текла вода, напомнили мне Самарканд 1887 г., с той разницей, что улица была шоссирована и ее утром и вечером поливали водой из арыков. Все-таки экипажи поднимали изрядную пыль.　

Я отправился на окраину, где в здании Геологического отделения было бюро съезда и должны были происходить деловые заседания. На большом дворе были раскинуты палатки, в которых разместились более молодые геологи, прибывшие на съезд. Регистрируясь в бюро, я узнал, что перед началом съезда могу еще принять участие вэкскурсии по оазису Ташкента для ознакомления с толщами лёсса, тогда как на более далекие экскурсии в горы перед съездом я уже опоздал. Но после путешествия в Китай меня особенно интересовал лёсс Средней Азии для сравнения с китайским и выяснения вопроса о происхождении его.　

Экскурсия, в которой приняло участие около 15 геологов, состоялась на следующий день. Мы ехали поездом до какой-то подгорной станции, а затем шли пешком по полям и оврагам вдоль одного из рукавов р. Чирчик, врезанного в толщу лёсса, слагающего почву огромного оазиса. В деревенской чайхане мы позавтракали арбузами, дынями и чаем с чуреком (хлебные лепешки), рассевшись на коврах в тени деревьев. В многочисленных обрывах хорошо видно было строение толщи лёсса в 10–12 м толщины, и по этому поводу разгорелась дискуссия между защитниками двух резко различных гипотез лёссообразования — эоловой и почвенной.　

Сторонники почвенной гипотезы полагают, что типичный мощный лёсс с его характерными качествами: неслоистостью, пористостью, пылеватостыо и горизонтами известковых конкреций в виде «журавчиков», может образоваться из мелкозема любого происхождения — аллювия, делювия, пролювия, элювия — посредством химических и биологических процессов, развивающихся в почве при известных климатических условиях. Результат этих процессов — «облёссование» мелкозема.　

Защитники эоловой гипотезы утверждают, что первичный, или типичный, лёсс образуется из пыли, приносимой ветрами из пустынь, областей развевания, на соседнюю сухую степь, где эта пыль под защитой растений накапливается очень медленно и превращается химическими и биологическими процессами в почву степи, которую и представляет лёсс. Из любого мелкозема химические и биологические процессы могут создать только вторичные лёссовидные породы, которые никогда не достигают　большой мощности и не обладают всеми качествами первичного лёсса.　

В обрывах Ташкентского оазиса можно было видеть, что неслоистый типичный лёсс местами перемежался со слоистым лёссовидным суглинком, а иногда содержал даже прослои мелкого галечника. Почвенники говорили: вы видите, что все это — отложения водного потока, которые периодически подвергались процессу облёссования, превратившего отдельные пласты в типичный неслоистый лёсс. Но почему этот процесс происходил только периодически и не превратил все отложения мелкоземного состава в неслоистый лёсс, а оставил некоторые пласты в первоначальном слоистом виде, они объяснить не могли, ссылаясь на какие-то климатические перемены. Эолисты объясняли состав толщи иначе. Оазис Ташкента представлял и прежде сухую степь, подобно современной, по которой протекала р. Чирчик, разбиваясь на рукава по выходе из гор. На этой степи отлагалась приносимая ветрами пыль, медленно наращивая пылевую почву степи в виде неслоистого лёсса, конечно вне рукавов, по которым текла вода Чирчика. Но эти рукава по временам меняли свое место, что на степи с пологим уклоном вполне возможно в связи с засорением русла рукавов отложениями, с сильными ливнями в горах, доставлявшими избыток воды, с очень снежной зимой или бурной весной. Таким образом, сухая степь между рукавами реки, на которой нарастал первичный лёсс, периодически затоплялась, и на ней отлагался слоистый лёссовый ил, приносимый водой, а иногда даже галька. Такие перемены почвообразования в пределах оазиса происходили не раз и создали перемежаемость неслоистого эолового лёсса и слоистого водного ила, мелкозема, в котором могли развиваться процессы облёссования и делать его похожим на лёсс, но не превращали его в первичный.　

К закату солнца экскурсия вышла на какой-то полустанок железной дороги, где, прождав поезда часа два, мы с трудом забрались в вагоны, остановившиеся только на несколько секунд, и уже ночью вернулись в Ташкент.　

Съезд открылся в большом зале какого-то учреждения. Меня сначала просили сделать на этом же заседании доклад о лёссе Китая, и я готовил его в номере гостиницы. Внезапно за мной приехали с вестью, что съезд уже открылся и меня неожиданно выбрали председателем, а мой доклад отложили. Пришлось спешно ехать, занять место в президиуме и с помощью секретарей давать слово для приветствий и оглашать полученные телеграммы. Заседание закончилось длинным докладом А. П. Герасимова о новой гипотезе Джоли, объясняющей горообразование радиоактивными процессами в глубине земной коры.　

Следующие заседания происходили в залах Геологического отделения. Было много интересных докладов, главным образом по геологии Средней Азин. С докладами и в прениях выступали также иностранные