Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

уговорить их проявить стойкость и еще немного потерпеть. Согласно Джувейни, ибн Саббах уверял их, что узнал из послания, полученного им от самого фатимидского халифа аль-Мустансира, отца «скрытого имама» Низара, что Аламут – счастливое, удачное место, и пребывающим в нем верным последователям измаилизма всегда будет сопутствовать удача. Поэтому им не следует унывать и падать духом. Воины гарнизона в очередной раз дали Хасану убедить их своим красноречием и решили держаться в «Орлином гнезде» до конца. В конце концов, Юрюн-Таш потерял терпение, снял осаду и увел свое воинство от Аламута. С того самого дня Аламут был прозван измаилитами (да и не только ими одними) «балдат аль-икбал» – «городом удачи».

Между тем, измаилитский мятеж приобретал все большие масштабы. Особенно успешно антисельджукское восстание развивалось в области под названием Кухистан, на границе между современным Ираном и Афганистаном. Его не слишком многочисленное население было сосредоточено в основном в ряде оазисов, разбросанных по обширной соляной пустыне. Изолированное расположение, суровая жизнь, тяжелые условия существования всегда способствовали независимости Кухистана, населенного гордыми и вспыльчивыми по натуре людьми, особенно остро и болезненно воспринимавшие всякую неправду и несправедливость, но вынужденными, скрепя сердце, смиряться с ними, при отсутствии харизматичного вождя, способного поднять их на борьбу. В описываемое время область находилась под жестоким гнетом властолюбивого и агрессивного сельджукского владыки. Вдохновленный проповедью направленного Хасаном ибн Саббахом (чья харизматичность не подлежала сомнению) в Кухистан опытного и красноречивого «даиса» по имени Хусейн Каини (или Хусейн из Каина), весь изнывавший под сельджукским гнетом, регион буквально взорвался, подобно вулкану. Всегда склонное и восприимчивое к эзотерическим религиям (Кухистан даже под властью Арабского халифата продолжал хранить верность иранской маздаяснийской вере, пока не стал сферой успешной шиитской проповеди), население региона поднялось на борьбу с оккупировавшими его тюркскими захватчиками. Под влиянием успехов восставших кухистанцев сельджукское иго было свергнуто местным населением и других частей Ирана. Так в огне и крови рождалось новое, орденское измаилитское государство.

Хасан своими проповедями затронул самые сокровенные душевные струны своей паствы, искусно взывая к глубоко укоренившейся ненавистью иранцев к сельджукской власти. Эта ненависть имела не только религиозные (иранцы-шииты против сельджуков-суннитов), но и социальные, а также «националистические» корни. При желании можно видеть в Хасане ибн Саббахе проповедника «теологии ненависти», предтечу «ариософов» и других расистов более поздних эпох. Однако, прежде чем произносить над ним свой приговор, не помешало бы учесть, что подобные взгляды были распространены среди иранцев издавна – еще древний арийский пророк и основатель маздаяснийской веры Заратустра-Зердешт-Зардушт именовал в своих «Гатах» кочевников-туранцев (с которыми иранцы, а за иранцами – и арабы впоследствии стали, по созвучию, ассоциировать тюрков-турок), нападавших на праведных земледельцев Ирана (Арианы, то есть «страны ариев») порождениями злых духов – дайвов (дэвов, дивов) и самого Князя Тьмы, духа Лжи и Зла – Ангхро-Майнью (Аримана). Мало того! «Вредными демонами» («демонами-вредителями») и «порождениями Аримана» оседлые иранские маздаяснийцы называли кочевые скотоводческие племена не только тюркского происхождения, но и, например, парфян или арабов-бедуинов – тайев.

Аналогичные упоминания содержатся в разных частях священной книге ариев-маздаяснийцев древнего Ирана – «Авесте». После грехопадения первого (согласно авестийским книгам «Видевдат», 2 и «Яшт», 13.130) или третьего (согласно остальным авестийским текстам) земного правителя Йимы (у мусульман его именовали Джамшидом), в мир пришло Зло. Высшее творение Духа Добра и Правды Ахура-Мазды (Оромазда, Ормазда, Ормузда) – род людской – стал несовершенен духовно и телесно, люди не только утратили земное бессмертие, но и приобрели физические недостатки (которые считались «печатью» Аримана»). Появились целые «народы-храфстра» («храфстра» означает по-авестийски «мерзость», «скверна», «нечисть», «злодать»), целые «дэвовские (демонические, бесовские) расы»: «Говорят, что Йима, когда величие (то есть «Хварно – Божественная Благодать», а по другому толкованию – разум) покинуло его, из страха перед дэвами (демонами, бесами) взял дэва женского (пола) в жены, а Йимак, которая была (его) сестрой, отдал в жены дэву; и от них пошли…люди-обезьяны, и… другие всяческие уродства; к «народам-храфстра» в «Авесте» причисляются, кстати, и негры.

Примеры такого рода можно было бы приводить до бесконечности – и проще всего ссылаться при этом на «дремучее невежество и суеверие» древних обитателей Земли. Готский историк Иордан в своей «Истории» именовал гуннов (между прочим, тоже родственное тюркам племя) плодом совокупления колдуний-алиорун со злыми духами. Средневековые летописцы христианской Европы именовали напавших на нее в XIII веке татар Бату-Хана (с легкой руки французского короля-крестоносца Людовика IX Святого) «тартарами», то есть «исчадиями ада», «сынами преисподней» (по античному названию глубочайшей части подземного мира, в которой мучились самые страшные грешники, например, богоборцы-титаны – Тартару; от слова «Тартар» происходит также наше выражение «провалиться в тартарары»), а монголов – опять же по созвучию – ассоциировали с ветхозаветными «магогами» (которым надлежало напасть на народ Божий в конце времен). Как бы то ни было, Хасан ибн Саббах, используя давнее предубеждение иранцев («арийцев») против всех не иранцев («неарийцев») вообще (не случайно шиизм, как течение, резко оппозиционное по отношению к «неправедным», «неверным» арабским халифам Дамаска, Самарры и Багдада, хотя и возник первоначально в арабской среде, но укрепился и развился именно в иранских областях) и против «туранцев» (в описываемое время ассоциируемых однозначно с тюрками) – в частности, привлек на свою сторону всех, обиженных этими тюрками (в данном конкретном случае – сельджуками). В этой связи автор настоящего правдивого повествования считает уместным лишний раз напомнить уважаемым читателям о том, что не кто иной, как второй «праведный» халиф, соратник самого пророка Мухаммада, основателя ислама, знаменитый Омар, повелитель правоверных, отнявший у христиан Дамаск, погиб при входе в мечеть от шести ударов кинжала, направленного в его грудь не кем-нибудь, не каким-нибудь арабом, иудеем, сирийцем или греком, а именно новообращенным в ислам иранцем – персом Абу Лаулу Перозом. Да и о том, как пал под кинжалами убийц (по некоторым сведениям – египетского, но по другим – иранского происхождения) и третий «праведный» халиф – Осман ибн Аффан – «один из десяти, обрадованных раем» – в собственном доме в Медине. Факт, что и говорить, многозначительный. Что ни говори, а традиции – великая вещь…

Следует заметить, что своеобразный «иранский национализм», или даже «иранский шовинизм», проповедуемый Хасаном ибн Саббахом на территории Персии и сопредельных земель, был специфически ирано-измаилитским явлением, не характерным для «западного» измаилизма, распространенного в Миере, Ифрикии, Сирии, Йемене или Индии.

В тяжелые периоды истории угнетенные всегда ждут харизматического учителя, наставника, ждут несущего им освобождение (пусть даже иллюзорное) спасительного слова вдохновенного проповедника и «всегда правого» вождя. Проповедуемая Хасаном ибн Саббахом своеобразная революционная «теология освобождения» была настолько проста,