Гюро переезжает - Анне-Катарина Вестли

– Не помешает, – сказала Гюро, но не заснула, потому что уже поспала несколько раз днём.

Она лежала в кровати и слушала, как кто-то из оркестра «Отрада» играет старинные народные танцы.

Тут уж она не могла удержаться и спустилась вниз. Она взяла с собой медвежонка. Ведь раз он из Америки, то, наверное, не знает, как танцуют народные танцы в Норвегии.

Эрле танцевала с Бьёрном, рядом кружились гости, а мама Лилле-Бьёрна и дяденька, которого звали Коре, в стороне от других разговаривали с Лилле-Бьёрном. Гюро увидела, что всё идёт хорошо и ей можно ложиться. Она заснула и крепко проспала до утра.

На приёме у доктора

Наконец Гюро выздоровела и начала поправляться. Она встала и ходила по дому со странным чувством. Всё в доме казалось ей новым и незнакомым, как будто сама Гюро стала другая. Пока она болела, ей было ни до чего, а теперь опять стало интересно наводить у себя в комнате порядок и разбирать вещи. Она решила, что пора показать новому мишке дом, где они живут. Он же тут ещё ничего не знает, и для него, так же как для Гюро, всё было новое, как будто они оба никогда этого не видели. Время от времени ей приходилось прилечь на диван отдохнуть, но это случалось нечасто, и она снова начала серьёзно упражняться на скрипке, впереди уже близок был экзамен, на который ей предстояло пойти с Алланом.

И вот настал день, когда ей разрешили выходить на воздух. Она ходила гулять в лёгких туфельках. А после уроков, когда на школьном дворе никого не было, она с Лилле-Бьёрном гоняла мяч, но только понемножку, доктор сказал, что ей нельзя утомляться и велел поменьше бегать, чтобы не вспотеть.

Врач назначил день, когда Гюро должна прийти к нему на приём, чтобы он послушал её и проверил её здоровье.

К доктору её повела Тюлинька, потому что Эрле и Бьёрн были очень заняты на работе.

– Мы с тобой пойдём по «Живой дороге», – сказала Тюлинька. – Тебе же тоже интересно пройтись по дороге, которую мы, можно сказать, сами сделали.

– Ага, – согласилась Гюро. – А можно, я возьму трехколёсный велосипед?

– Сегодня лучше не надо, – сказала Тюлинька. – Не оставлять же его на улице, пока мы будем у доктора. Нет уж, сегодня давай пойдём пешочком. Спешить нам не надо. Ты знаешь, Андерсен кончил делать скамейку и уже установил её на обочине. Так что по дороге туда и обратно можно будет посидеть.

– Когда пойдём туда, не будем садиться, потому что мы будем идти к доктору, – сказала Гюро, – а когда пойдём от доктора обратно, тогда посидим.

– Может быть, ты расстроилась из-за велосипеда? – спросила Тюлинька, посмотрев на Гюро, очень уж у неё было серьёзное личико.

– Да нет. Я вообще из него уже выросла. Когда я катаюсь, у меня задираются коленки. Удобно только, когда едешь под горку и можно отпустить педали. Так что ничего, что без велосипеда. А Сократ ещё болеет?

– Нет, – сказала Тюлинька. – Он, кажется, не так сильно болел, как ты, и быстро поправился. А теперь пойдём!

Тюлинька взяла Гюро за руку, и они пошли по «Живой дороге». Идти по ней было хорошо, потому что там не было машин. На дороге встречались только играющие дети и идущие куда-нибудь взрослые, которым надо было в торговый центр или на станцию, чтобы ехать в город. Раньше, когда людям нужно было попасть в магазин или на поезд, они шли быстро, не замедляя шага, теперь же у них словно прибавилось свободного времени. Они не торопились, смотрели по сторонам, иногда кто-нибудь показывал пальцем и говорил: «Вон там наш корпус будет высаживать деревья. Нам поручен этот участок. Деревья должны быть невысокие, потому что рядом будут стоять фонарные столбы и протянутся провода, а немного отступив от дороги, можно сажать высокие деревья.

Гюро сейчас не думалось о деревьях, все мысли её были только о том, что она идёт к доктору. Она его немножко уже знала, ведь он не раз приходил к ней во время болезни, но тогда это было у неё дома, теперь же она сама идёт к нему, а показываться доктору в его кабинете – это уже совсем другое дело. Она чувствовала то же самое, как тогда, когда они с мамой впервые ехали в большой город. Тогда ей хотелось, чтобы поезд никогда не останавливался, а всё ехал и ехал день за днём, а они с мамой так и жили бы в поезде.

Сейчас она снова направлялась в незнакомое место, не зная, что её там ждёт. Гюро не знала в точности, что с ней будет делать доктор, и не знала, что будет в его кабинете. Поэтому ей было немного страшно. А вдруг он скажет, что она ещё не выздоровела, и велит ей снова лежать в постели? Прислушавшись к себе, она поняла, что всё-таки устала ходить, да и в животе было какое-то странное ощущение.

– Давай всё-таки присядем на скамеечку и посидим подольше, чтобы хорошенько отдохнуть, – сказала Гюро.

– Присядем, но только на минутку, – сказала Тюлинька. – В приёмной может оказаться много народу, там уж и насидимся, пока будем ожидать своей очереди. Посмотри, какая прекрасная скамейка получилась у Андерсена. Гляди, даже на спинке вырезаны цветы. Сразу видно, с душой потрудился! Ну, Гюро, поднимайся и пошли дальше!

Гюро не стала упрямиться. Ведь если в приёмной будет много народу, они прождут несколько часов, а потом будет поздно, доктор их не примет, и они просто уйдут домой.

Они подошли к Центру. Тюлинька уже знала, куда идти к доктору, и сразу подвела Гюро к нужной двери. Они поднялись по лестнице, а затем вошли в длинный коридор.

– Здесь зубной кабинет, это ты знаешь, и физиотерапия. Сюда я ходила, когда у меня заболело плечо, кажется, после мытья окон. Это было ещё до того, как мы с Андерсеном поженились, – сказала она.

– У зубного врача я уже была, – сказала Гюро. – У меня не было дупла, только чуть-чуть заметная дырочка.

– Это благодаря тому, что Эрле такая умница и кормит тебя морковкой, хрустящими хлебцами и хлебом из муки грубого помола. И конфетками ты у неё нечасто балуешься.

– Иногда балуюсь.

– Я тоже. А уж Андерсен, тот вообще обожает шоколад, но шоколадки ему бывают только по субботам, а я слежу, чтобы он после шоколада хорошенько почистил зубы. Сегодня у нас на обед будут только овощи. Раз в неделю мы устраиваем себе овощной день – это полезно для здоровья. Но Андерсен говорит, что одними овощами не может наесться и потихоньку старается ещё чего-нибудь перехватить. Я делаю вид, что не замечаю. А вот мы и пришли, Гюро! Здесь кабинет доктора.

Гюро услышала из-за двери громкий плач и покрепче уцепилась за Тюлиньку.

– У него бывает много малышей, – сказала Тюлинька. – Они пищат просто от страха, ну и, конечно, когда им делают укол. Я тоже боюсь уколов, но это всего одна секунда, так что иногда я даже не успеваю пискнуть, но всё равно боюсь.

– Я тоже.

– Мне кажется, сегодня тебе нечего бояться, – успокоила её Тюлинька. – Доктор только послушает тебя, а это, как ты знаешь, не больно. Может быть, он возьмёт у тебя кровь на анализ, но этот укол как комариный укус, и, если надо его сделать, доктор тебя заранее предупредит. Если тебе покажется больно, можешь пищать. Это не возбраняется.

В приёмной ждало много народу – детей и взрослых, но несколько стульев было свободно, Тюлинька пошла и села, а Гюро не стала садиться, потому что в приёмной было много всяких игрушек. Но она не сразу пошла играть. Сперва она постояла рядом с Тюлинькой и посмотрела на людей, которые тут собрались. На одном стульчике сидела отдельно от всех девочка примерно такого же возраста, как Гюро. Перед ней был детский столик, а самое интересное было в том, что на девочке был белый передник и белая шапочка. Перед девочкой лежал блокнот, и она как будто записывала всех, кто пришёл. Когда кто-нибудь выходил из кабинета, она к нему подходила, что-то говорила, а затем объявляла:

– Кто следующий, заходите, пожалуйста.

То же самое, перед тем как впустить следующего пациента, говорила женщина, которая открывала дверь кабинета. Женщина тоже была в белом переднике и шапочке. Гюро показалось, что она где-то её уже видела, но не сразу вспомнила, когда это было, а потом вдруг поняла. И женщину, и девочку она видела, когда они с Сократом зазывали людей на школьный двор голосовать за новую дорогу. Гюро вспомнила, что женщина тогда говорила, что они с дочкой недавно переехали в Тириллтопен, и очень обрадовалась, когда услышала, какая будет дорога, потому что тогда ей не надо будет бояться за дочку, как бы та не попала под колёса.

Привстав на цыпочки, Гюро шёпотом рассказала всё