Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери

Мэриголд не смогла сразу перестать плакать, но села и шмыгнула носом.

«Тётя Мэриголд, это правда?»

«Да, конечно. Папа сказал: «Ты разочаровала меня», а я ответила: «Я бы не беспокоилась, если бы не разочаровалась сама».

«То же самое чувствую я, – прошептала Мэриголд – Но Бьюла…»

«Никогда не обращай внимания на Бьюл. В жизни тебе встретится немало таких. Единственное, что нужно делать, игнорировать их. Бьюла может соорудить отличную мышеловку, но, если она попытается быть такой же милой и красивой, как ты, с такими голубыми глазками, у неё и за сто лет ничего не получится. А когда ты зажмурилась…».

«О, я видела такие забавные вещи», – воскликнула Мэриголд, расхохотавшись. Маленькая хитрая лесть тёти Мэриголд взбодрила её. Это правда, что бедняжка Бьюла очень невзрачна. Ах, как хорошо быть с тем, кто просто понимает и любит тебя. Ничто больше не казалось позорным. Наступило перемирие для тщетных сожалений. Она покажет им всем в следующий раз. А потом явились Люцифер и Саломея с тарелкой «закусок-на-бегу».

«Я приберегла их для тебя, – сказала Саломея. – Пит дяди Питера пытался заполучить их, но я припекла его. Больше он не попытается в суматохе пробраться в мою кладовку».

«Я полагаю, что могу снять эту глупую ленту, – сказал Люцифер, его усы вибрировали от отвращения. – Собаки, возможно, не возражают, когда из них делают дураков, но у котов есть свои чувства».

Глава 10. Стрижка Мэриголд

1

«Сильвия сделала стрижку», – бунтарски заявила Мэриголд.

Бабушка фыркнула, поскольку у неё появилась привычка фыркать при упоминании Сильвии – хотя со дня визита доктора Клоу никогда не упоминала её, и ключ от Волшебной двери всегда был в замке. Она лишь сказала:

«Никаких стрижек, что бы ты ни придумывала в своей несмышлёной голове. Потом будешь благодарить меня».

Но сейчас Мэриголд вовсе ни чувствовала, ни казалась благодарной. Все уже подстриглись. Нэнси и Бьюла, которая смеялась над её длинными «хвостами», и все девочки в школе и даже маленькая вечно перепуганная «домашняя девочка» миссис Донкин, что жила через дорогу. Но ей, Мэриголд Лесли из Елового Облака, приходилось оставаться безнадёжно старомодной, потому что так решила бабушка. Мама не возражала, хотя, возможно, втайне вздыхала. Мама всегда гордилась густыми шелковистыми волосами Мэриголд. Но бабушка! Мэриголд знала, что всё безнадежно.

«Не знаю, следует ли нам так поступить, – сказала бабушка, не имея в виду стрижку – Она никогда прежде не оставалась одна. Вдруг что-нибудь произойдет».

«Что здесь может произойти», – ответила Мэриголд, пессимистически и неискренне.

Что-то происходило постоянно – заманительно и прекрасно. Но этот день стал почти траурным. Она не могла поехать с бабушкой, мамой и Саломеей на золотую свадьбу прабабушки Джин, потому что внуки тёти Джин заболели корью. А Мэриголд так хотелось побывать на золотой свадьбе.

«На ужин можешь съесть всё, что захочешь, – сказала бабушка. – Но помни, что ты не должна трогать шоколадный торт. Он для завтрашнего миссионерского чаепития. И не рвать мои килларнийские розы. Я хочу украсить ими стол».

«Хорошего тебе дня, милая, – прошептала мама. – Почему бы тебе не пригласить Сильвию на чай? В кладовке есть пончики и много «закусок-на-бегу».

Но это не подсветило день. Впервые за три года она почувствовала смутную неудовлетворенность Сильвией, своей сказочной подругой.

«Я почти хочу, чтобы у меня была настоящая девочка, с которой можно играть», – сказала она, стоя у калитки, глядя как бабушка, мама и Саломея уезжают на плотно загруженной повозке. Бедной маме, как знала Мэриголд, пришлось сидеть на самом краешке сиденья.

2

Возможно, этот день был Волшебным. Возможно, тёмное нутро Аэндорской Ведьмы, сидящей на столбе калитки, заварило эти чары. Кто знает? Во всяком случае, когда Мэриголд повернулась, чтобы взглянуть на другую дорогу – дорогу, что тянулась вдоль гавани в сторону большой летней гостиницы в дюнах, – то прямо перед собой увидела желанную улыбающуюся маленькую девочку.

Мэриголд в изумлении уставилась на неё. Она никогда прежде не встречала эту девочку или кого-то, похожего на неё. Незнакомка была примерно её ровесницей, возможно, на год старше. Кожа цвета слоновой кости, большой алый рот, узкие удлинённые зелёные глаза и тёмные реснички, словно крылышки. Без шляпки с иссиня-чёрными волосами. С красивой стрижкой, на которую Мэриголд взглянула со вздохом. Одета в необычное нарядное зелёное платье с алыми вкраплениями вышивки, и у неё были замечательные тонкие белые руки – очень красивые и очень белые. Мэриголд невольно взглянула на свои загорелые лапки, и ей стало неловко. Но… у незнакомки были голые коленки. Мэриголд никогда прежде не видела такого фасона и смутилась почти так же, как смутилась бы бабушка.

Кто же эта девочка? Она появилась так внезапно, так странно. Она во всём отличалась от других девочек Хармони.

«Кто ты?» – резко спросила Мэриголд, прежде чем поняла, что такой вопрос, возможно, дурная манера.

Незнакомка улыбнулась.

«Я это я», – ответила она.

Мэриголд надменно отвернулась. Лесли из Елового Облака не позволит смеяться над собой неизвестно кому из неоткуда.

Но девочка в зелёном сделала круг на цыпочках и снова оказалась перед Мэриголд.

«Я принцесса Варвара, – сказала она. – Я живу в той гостинице с тётей Кларой. Мой дядя герцог Кавендиш и генерал-губернатор Канады. Он сейчас с визитом на острове, и сегодня все уехали в Кавендиш, потому что он назван в честь прапрадеда моего дяди. Все, кроме меня и тёти Клары. У неё заболела голова, а меня не взяли, потому что в Кавендише корь. Я так рассердилась, что убежала. Я хотела напугать тётю Клару. Она мягкая и нежная, как котёнок, но такая жуткая тиранша. Мне даже моя душа не принадлежит. Поэтому, когда она легла в кровать со своей головной болью, я просто выскользнула за дверь, пока Ольга дежурила возле неё. Мне хочется заняться тем, что я хочу, хоть один день. Я по горло сыта всем этим надзором. Что не так?»

«Ты напридумывала столько небылиц, – сказала Мэриголд. – Ты не принцесса. На острове Принца Эдварда нет никаких принцесс. И если бы ты была принцессой, ты была бы одета по-другому».

Варвара рассмеялась. В её смехе скрывался какой-то фокус. Он заставлял хохотать вместе с ней. Мэриголд с трудом удержалась от смеха. Но удержалась. Нельзя смеяться, когда кто-то пытается одурачить вас такими байками.

«Она, наверно, одна из американок из гостиницы, – подумала Мэриголд. – И думает, что забавно дурачить глупую дикарку,