Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери

начать дергать их за хвостики. И хотя она чувствовала, что никогда не забудет принцессу Варвару – её вкус, магию её веселья и ярости, – странное горькое сожаление осталось в душе.

Когда-то в мечтах она представляла, что вдруг «принцесса забежала к ней на чай». Это случилось, а она не поняла. Варвара была совсем не похожа на принцессу. Как она пожирала закуски за ужином. Мэриголд лишилась одной из иллюзий.

Между тем в Еловом Облаке мама убирала золотые косы Мэриголд и плакала. Бабушка решительно надела фартук, чтобы испечь другой шоколадный торт. Саломея подсчитывала закуски-на-бегу и гадала, как двое детей могли съесть столько за один день. Аппетит Мэриголд никогда не был таким интенсивным.

«Поспорю, что у принцессы сегодня заболит живот, если уже не заболел», – мстительно думала она.

А Люцифер и Аэндорская Ведьма, сидя под молочной скамьёй, рассуждали о возрастании всеобщего упрямства.

«Подумать только, – говорил Люцифер, – принцессы теперь совсем не такие, что были прежде».

Глава 11. Союз совершенств

1

На всём белом свете жило лишь одно существо, которое Мэриголд по-настоящему ненавидела – кроме Клементины, о которой нельзя было сказать, что она жила. Этим существом была Гвендолен Винсент Лесли – в семейной библии и на устах тёти Джозефины. Все звали её Гвенни, она была дочерью «дяди» Лютера Лесли, который жил где-то в восточной стороне в Крутом Холме. Гвенни приходилась Мэриголд троюродной сестрой, но они никогда не встречались друг с другом. Тем не менее, Мэриголд ненавидела её, вставая и садясь, ночью и днём, в воскресные и в будние дни. Причиной этой ненависти была тётя Джозефина.

Тётя Джозефина, истинная троюродная сестра, была высокой суровой дамой с выдающимся подбородком и пронзительными чёрными глазами. Мэриголд казалось, что эти глаза видят её насквозь – глаза-рентген, как сказал дядя Клон. Она жила в Шарлоттауне, когда бывала дома, но такое случалось не часто. Тётя Джозефина была старой девой, не просто незамужней дамой или одинокой женщиной, а сущей, закоренелой старой девой. Лазарь добавлял, что она «живёт» на своей родне, этим каннибальским выражением имея в виду, что тётя Джозефина предпочитала жить в гостях, а не дома. Особенно ей нравилось Еловое Облако, которое она посещала так часто, как позволяли приличия, и в каждый свой приезд до небес восхваляла Гвендолен Винсент Лесли. Но никогда не хвалила Мэриголд.

Впервые увидев Мэриголд, она сказала, тщательно осмотрев её:

«У тебя, без сомнения, отцовский нос».

Мэриголд не знала, что нос её отца был его наихудшей чертой, но догадалась, что тётя Джозефина не сделала ей комплимента.

«У Гвендолен Лесли – красивый маленький носик, – продолжила тётя Джозефина – она только что гостила у Лютера, – чисто греческий. В ней всё очаровательно. В жизни не встречала столь красивого ребёнка. И характер у неё так же прекрасен, как и лицо. Она очень умна и в школе в последнем семестре стала первой из двадцати в классе. Она показала мне рисунок ангела в её любимой книге «Библейские истории» и сказала: «Это мой идеал, тётушка».

И кто бы после этого не возненавидел Гвендолен? Но это было лишь начало. В течение всего визита и во все последующие тётя Джозефина описывала неистощимые, нескончаемые совершенства Гвендолен.

Оказалось, что Гвендолен столь добросовестна, что каждый день подсчитывает время, которое провела в праздности, и молится об этом. Вероятно, с момента своего рождения она никогда никому не причинила ни малейшего беспокойства. Она получала почётные дипломы за посещение субботней школы – тётя Джозефина никогда не говорила «воскресной», – каждый год с тех пор, как начала туда ходить.

«Она такой одухотворённый ребенок», – сказала тётя Джозефина.

«А она бы подпрыгнула, если бы я ткнула её булавкой?» – спросила Мэриголд.

Бабушка нахмурилась, мама смутилась – с ноткой запретного нелеслианского веселья, скрытого под смущением, – а тётя Джозефина холодно взглянула на Мэриголд.

«Гвендолен никогда не дерзит», – с упрёком сказала она.

Выяснилось, что перед сном Гвендолен всегда повторяет гимны.

Мэриголд, которая обычно проводила вечерние часы в оргии воображаемых замечательных приключений, почувствовала, как безнадежно отстала от Гвендолен Винсент. Более того, Гвендолен ест всё, что ей подают, и никогда не ест слишком много.

«Я не встречала девочку, столь лишённую жадности», – сказала тётя Джозефина.

Мэриголд в тревоге задумалась, не заметила ли тётя, что она съела третий пирожок. Кроме того, оказалось, что Гвендолен очень «разумная». Разумная! Мэриголд знала, что это означает. Так говорят про того, кто использует розы, чтобы сварить суп, если сумеет.

Гвендолен никогда не делала стрижку.

«У неё такие прекрасные, роскошные, густые, длинные, сияющие, блестящие локоны», – сказала тётя Джозефина. Она, вероятно, добавила бы ещё несколько эпитетов, если бы сумела их придумать.

Бабушка, не одобрявшая стрижки, бросила недовольный взгляд на гладкую стриженую голову внучки. Мэриголд, никогда не ощущавшая ни капли зависти к кому-либо живущему на свете, теперь обрела это тоскливое чувство. О, как она ненавидела эту образцовую Гвендолен Винсент Лесли – это ангельское благочестивое существо, получающее почётные дипломы и превосходящее всех и вся в школе, но, как оказалось – Мэриголд жадно вцепилась в воспоминание об открытке, которую Гвендолен прислала на Рождество, – не знает, что сапфир не пишется через «о».

Гвендолен была «опрятна». Она была смела – «не боялась грома», сказала тётя Джозефина, когда Мэриголд спряталась на коленях у мамы во время одной ужасной грозы. Она всегда делает в точности то, что ей говорят. «Заметь это, Мэриголд», – сказала бабушка. Она никогда не хлопает дверью – Мэриголд только что хлопнула. Она прекрасно готовит для её возраста. Она никогда не опаздывает к столу. «Заметь это, Мэриголд», – сказала мама. Она никогда ничего не теряет. Она всегда чистит зубы после каждой еды. Она никогда не бранится. Никогда никого не прерывает. Никогда не делает грамматических ошибок. У неё идеальные зубы – у Мэриголд чуть-чуть выдаётся верхний клык. Она никогда не шалит – Мэриголд только что качалась на воротах. Она никогда не любопытничает – Мэриголд задавала вопросы. Она всегда рано ложится спать и рано встаёт, потому что знает, что это способ, причём, единственный способ, быть здоровой, богатой и мудрой.

«Я не верю этому, – отрезала Мэриголд. – Фидим всю жизнь встаёт каждое утро в пять часов, а он самый бедный человек в Хармони».

И тотчас же выяснилось, что Гвендолен никогда не противоречит.

Только один единственный раз Мэриголд подумала, что, может быть, ей и нравится Гвендолен, несмотря на её совершенство. Это случилось, когда тётя Джозефина рассказывала, как однажды Гвендолен встала