Случайности в истории культуры. Совпадения и неудачи, открывшие путь к шедеврам - Святослав Алексеевич Иванов

2) Джон Полидори – личный врач Байрона;

3) Перси Шелли – коллега и последователь Байрона;

4) Мэри Уолстонкрафт Годвин, еще не ставшая женой Шелли и не взявшая его фамилию.

Им было соответственно 28, 20, 22 и 18 лет.

Перси и Мэри уже года полтора как были в бегах: изначально поэт был учеником ее отца, журналиста и мыслителя Уильяма Годвина, но когда он сблизился с Мэри, отец, по законам жанра, был резко против. В итоге они сбежали из Англии и долгое время путешествовали по Европе. В 1815 году Мэри родила дочь, но та прожила всего несколько дней. Пара испытывала большие финансовые трудности – но все же не такие, чтобы напрямую испытать голод, вызванный извержением Тамборы.

Байрон был неформальным лидером их компании. К этому времени он уже несколько лет был кем-то вроде литературной знаменитости: первые части «Паломничества Чайльд-Гарольда» принесли ему успех еще в 1812-м. Авантюрист и харизматик, он пользовался большим авторитетом в литературных кругах – как раз весной 1816-го он посетил Кольриджа и настоял на том, чтобы тот все-таки обнародовал «Кубла Хана». Неудивительно, что легкомысленное предложение Байрона – «Пусть каждый из нас сочинит страшную повесть» – собравшиеся в швейцарском особняке восприняли как серьезный вызов.

А впрочем…

Результатом трудов самого Байрона стало нечто, известное лишь под названием «Отрывок» – несколько страниц прозы, в которых двое путешественников странствуют по Османской империи, а один из них загадочно умирает. Перси Шелли не написал вовсе ничего, быстро переключившись на стихи. Обоим великим поэтам проза была неинтересна.

А я решила сочинить повесть и потягаться с теми рассказами, которые подсказали нам нашу затею. Такую повесть, которая обращалась бы к нашим тайным страхам и вызывала нервную дрожь; такую, чтобы читатель боялся оглянуться назад, чтобы у него стыла кровь в жилах и громко стучало сердце.

Байрон и Перси Шелли, которые сами ничего не напишут, каждое утро спрашивали Мэри, придумала ли она сюжет, и она долгое время отвечала отрицательно. По собственной формулировке, она ощущала полнейшее бессилие – и, предположу уже я, чудовищное давление. Ее отец, мать, будущий муж и многие ее друзья – все были мастерами словесности. Перси с первых лет их отношений «постоянно побуждал меня искать литературной известности». Эти обстоятельства сочетались с ее исключительной требовательностью к себе, что делало поиск нужных сюжетов и образов мучительным.

По словам Мэри, она была «прилежным, но почти безмолвным слушателем» долгих бесед Перси и Байрона, одна из которых коснулась темы оживления трупов, к которым будто бы шло дело у доктора Эразма Дарвина (дедушки Чарльза). Этот разговор, видимо, и навеял ей образ, пришедший во сне: одержимый ученый вдыхает жизнь в неживую плоть. Некоторые исследователи связывают визуальное описание монстра – с его «желтыми, водянистыми, но осмысленными глазами» – с тем, как в 1816 году выглядели изголодавшие христарадники на европейских дорогах.

Дремотная фантазия не на шутку напугала девушку.

И тут меня озарила мысль, быстрая, как свет, и столь же радостная: «Придумала! То, что напугало меня, напугает и других; достаточно описать призрак, явившийся ночью к моей постели».

Поначалу история экспериментатора Франкенштейна и его жуткого творения должна была занять всего несколько страниц, но по настоянию мужа писательница разработала идею максимально подробно, расширив сюжет до романной формы. Дальнейшее известно: роман был опубликован сперва анонимно (с предисловием Перси Шелли, что, естественно, породило слухи о том, что он и есть автор), затем, уже после большого успеха, – под именем Мэри Шелли. Окончательная версия романа вышла с предисловием самой Шелли в 1831 году (когда, кстати, ни Перси, ни Байрона уже не было в живых), а ровно 100 лет спустя вышел фильм «Франкенштейн», где монстра сыграл Борис Карлофф – экранизация стала одним из ключевых хорроров XX века и закрепила творение Мэри Шелли как часть мирового поп-культурного канона.

При разговоре об этой истории нельзя забывать о бедняге Полидори. И Байрон, и Перси Шелли прожили недолгую жизнь – но судьба Джона Полидори сложилась наиболее печальным образом: он ушел из жизни 25-летним, всего через пять лет после описываемых событий. Однако его роль в истории культуры оказалась в каком-то плане сопоставимой с ролями его более прославленных друзей.

Лондонец итальянского происхождения, он мечтал стать борцом за освобождение исторической родины от Наполеона или, по меньшей мере, выдающимся поэтом. По настоянию отца он получил медицинское образование, хотя врачебное дело (в те времена состоявшее из сплошных клизм и кровопусканий) он ненавидел. Заканчивая обучение, он предпочел писать диплом не о кровообращении и лихорадках, как большинство студентов, а о лунатизме – очень в духе романтической эпохи (и в духе нашего интереса к сновидениям!).

Образование он завершил в 20 лет – по английским законам того времени, чтобы официально практиковать медицину, ему должно было быть не меньше 26 (до этого возраста Полидори не доживет). Тут-то ему и подвернулось предложение стать личным врачом лорда Байрона, с которым он отправился в путешествие по Европе.

С самого начала их отношения складывались напряженно: еще до отъезда из Англии Полидори угораздило попросить начальника прочесть пьесу собственного сочинения – и Байрон высмеял юношеские строки Джона в шумной компании друзей. Так пошло и дальше: литературная рок-звезда вел себя развязно и надменно, а его врач держался в тени и терпел насмешки.

Оказавшись в том самом швейцарском особняке и ввязавшись в челлендж по написанию хоррор-рассказов, Полидори проявил не такое рвение, как Мэри Шелли, но уж точно большее, чем Перси Шелли и сам Байрон – он написал повесть «Вампир», построенную на весьма прозрачном намеке на его нанимателя. Зловещий лорд Рутвен знакомится со скромным главным героем Обри и путешествует с ним в Грецию. Рутвен сперва убивает возлюбленную Обри, затем умирает, возвращается из мертвых и убивает уже сестру Обри, выпивая ее кровь.

Сочинение Полидори считается первым полноценным примером вампирской прозы – зарождением великой традиции, откуда ведут свое происхождение мириады произведений от «Дракулы» до «Сумерек». Однако самому Полидори она ничего хорошего не принесла: некоторое время текст где-то пылился, а потом был опубликован в сомнительном журнале с подзаголовком… «Повесть лорда Байрона»! (Старик Гёте успел охарактеризовать «Вампира» как «величайшее произведение Байрона».)

Это произошло то ли по ошибке, то ли по злому умыслу, но так или иначе вынудило Полидори бороться за авторские права и сталкиваться с обвинениями в плагиате. Толком не решив эту проблему, Джон решил постричься в монахи, но его не приняли и там: настоятель монастыря как раз не сомневался