Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

и рискнул попытать счастья на сельджукской стороне. Поэтому Хасан ибн Саббах направил отряд под командованием уже упоминавшегося выше простолюдина по имени Кийя Бузург-Умид, приказав ему вернуть Ламасар под власть измаилитов. В дальнейшем Бузург Умиду было суждено сыграть большую роль в будущей сульбе низаритов Персии, став преемником Хасана ибн Саббаха после смерти «Горного старца», последовавшей двадцать лет спустя.

Поскольку комендант Ламасара отказался сдать крепость, а времени на осаду не было, пришлось брать ее приступом. После падения крепости, ставший ее низаритским комендантом, Бузург Умид последовал примеру Хасана, приложив большие усилия к обеспечению снабжения гарнизона крепости всем необходимым. Были устроены новые цистерны для хранения воды, возведены различные хозяйственные постройки и приняты меры, направленные на повышение плодородия прилегающих к Ламасару земель. Бузург-Умид оставался комендантом Ламасара много лет, прежде чем был вызван в Аламут, чтобы занять место умершего Хасана ибн Саббаха. Крепость Ламасар стала важнейшей, после Аламута, укрепленной базой восточноизмаилитского движения на территории Дейлема – центра, «сердца» низаритов Персии.

Эти быстрые успехи укрепили боевой дух измаилитов, прибавили им уверенности в своей способности одолеть сельджуков, и в то же время – сделали их более амбициозными и смелыми в выборе целей своих операций. Низариты, под командованием соратника Хасана ибн Саббаха по имени Абу Хамза, осуществили целый ряд успешных нападений на сельджуков в юго-западной Персии. Подобно своему вождю Хасану, Абу Хамза провел несколько лет на «стажировке» в фатимидском Египте, где и воспламенился идеей ревностно служить делу измаилитской проповеди – «давата» – в Иране. Он сумел захватить несколько важных в стратегическом отношении крепостей близ города Арраджана, после чего, опираясь на эти новоприобретенные низаритским движением базы, стал еще больше беспокоить, изводить, тревожить, изнурять, изматывать тамошних сельджуков.

Успехи измаилитского восстания (или, если угодно, измаилитской социал-религиозноый революции) стали приводить к неожиданным последствиям, неслыханным дотоле. Впечатленные победами батинитов, некоторые знатные сельджуки начали переходить на сторону измаилитов (или даже обращаться в измаилитскую веру), вопреки недовольству многих мусульман суннитского толка. В 1095 году один местный визирь передал крепость Такрит, или Тикрит, во власть измаилита Кей-Кубада Дейлеми. Это приобретение было чем-то новым и дотоле неслыханным в практике низаритов, ибо крепость, переданная под их контроль визирем, стояла не высоко в горах, а посреди равнины. Несмотря на это неблагоприятное, с точки зрения обороны, обстоятельство, измаилитам удалось удерживать Такрит на протяжении двенадцати лет. Самому визирю измена, впрочем, пользы никакой не принесла. Он был убит своими же людьми, узнавшими о том, что он предался низаритам.

Как уже упоминалось выше, султан Баркьярук некоторое время проявлял по отношению к измаилитам не только терпимость, но и благосклонность, зачисляя их даже в свои войска. Но так могло продолжаться лишь до тех пор, пока власть ии силы «саббахитов» (как их стали называть в честь ибн Саббаха) оставались ограниченными. Однако к 1100 году их статус в султанате настолько возрос, что многие придворные-сунниты Баркьярука стали беспокоиться – настолько явной им представлялась угроза измаилитской «дворцовой революции». Одной из причин этого беспокойства стал явный рост самоуверенности измаилитов. Некоторые «саббахиты» умудрились втереться в доверие и войти в ближайшее окружение Баркьярука. Батиниты начали исподволь пытаться обратить в свое учение султанские войска и (если, конечно, верить враждебным низаризму авторам), угрожать убийством каждому, осмеливающемуся противостоять их проискам и разоблачать их козни. Дело дошло до того, что, согласно арабским хронистам, никто из султанских вельмож не осмеливался покидать свои дома, не надев под одежду доспехи. Даже визирь султана Абуль Хасан считал свое положение настолько угрожающим, что ни днем, ни ночью не снимал стальной кольчуги. Вообще-то, правила дворцового этикета запрещали придворным являться к султану в доспехах и с оружием, но они умолили Баркьярука дозволить им представать пред ним вооруженными до зубов и облаченными в доспехи, из непреодолимого страха перед внеапным нападением низаритов, и султан был вынужден дать им такое дозволение.

Между тем, Мухаммед Тапар был, наконец, побежден, и победоносный Баркьярук решил использовать передышку в междоусобной борьбе, чтобы всерьез заняться низаритами. Хорасаном в описываемее время правил младший брат разбитого Мухаммеда Тапара – упомянутый выше Ахмад Санджар. Баркьярук предложил ему заключить военно-политический союз для совместной борьбы с измаилитами – общим врагом обоих сельджукских властителей. Каждый из державных Сельджукидов имел свои собственные причины и основания опасаться дальнейших успехов измаилитов. Санджар охотно принял предложенный ему Баркьяруком союз и незамедлительно совершил опустошительное нашествие на контролируемый восточными измаилитами Кухистан. Воины Санджара огнем и мечом прошлись по сельской местности, уничтожив посевы, и осадили Табас – главный оплот измаилитов в Кухистане. Армия Санджара имела на вооружении многочисленную осадную технику. Ее огромные метательные машины – средневековые «артиллерийские орудия» – осыпавшие низаритские укрепления тяжелыми каменными ядрами (по выражению Джувейни – «каман-и-гав», буквально «бычьи луки»), приводили к значительным разрушениям внутри стен осажденного города. Однако поставленному на грань физического уничтожения измаилитскому гарнизону помогла алчность – «проклятая золота жажда» – осаждавших город сельджуков. «Саббахиты» подкупили сельджукских военачальников и как бы «выкупили свою жизнь и свободу». Продажные сельджукские беи сняли с Табаса осаду и увели свои войска восвояси.

Впрочем, дарованная измаилитам – не иначе как по молитвам главного «даиса» и «скрытого имама» – передышка оказалась очень недолгой. Зная характер Санджара, они не сомневались в том, что он не оставит их в покое, и потому удвоили свои усилия по укреплению фортификационных сооружений как счастливо избежавшего взятия сельджуками Табаса, так и других своих опорных пунктов в Кухистане, помня завет Хасана ибн Саббаха: «Позаботьтесь о своих крепостях». Низариты не ошиблись в своих опасениях и расчетах. Не прошло и трех лет, как Санджар вернулся в Кухистан с еще большей армией, состоявшей как из его собственных воинов, так и из добровольцев. На этот раз сельджуки были настроены куда более решительно. В результате низариты были вынуждены сдать врагу Табас и ряд своих других сильных крепостей. Впрочем, условия заключенного ими с Санджаром в итоге мирного соглашения оказались достаточно мягкими для побежденных. Санджар добился от измаилитов лишь согласия на отказ от постройки в Кухистане новых крепостей и от вербовки новых адептов низаризма. Измаилиты, вероятно, пораженные умеренностью и великодушием победителя, безоговорочно приняли предложенные им условия мира.

Надо ли удивляться тому, что единоверцы Санджара нещадно критиковали его за слабость и мягкость, проявленные им в переговорах с измаилитами. Его критики утверждали, что невозможно будет проявлением терпимости к измаилитам добиться от этих двуличных и лживых «безбожников» честного и неукоснительного выполнения условий навязанного мирного соглашения. И что принудить их к этому и вообще добиться успеха в