Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу

которой в данный момент была скрыта лесами, на которых роились золотых дел мастера. Он хорошо помнил тот день прошлым летом, когда эти громады плыли вниз по реке из каменоломен на флотилии соединенных барок, казалось, тянувшейся до самой Нубии. Никто никогда не видел ничего подобного, ибо они были высечены из цельных гранитных глыб, без единого шва или стыка, и — поскольку царица была нетерпелива — всего за семь месяцев. На них была надпись, клятвенно это подтверждавшая.

Как, во имя Амона, руки смертных смогли это совершить? Это было почти невозможно. Так же, как и поднять обелиски здесь, внутри самого храма. Но Хатшепсут хотела их здесь, и вот они стояли, хотя для этого пришлось снести множество прекрасных кедровых колонн ее отца и всю крышу зала, чтобы освободить для них место. Шефту с горечью смотрел на обломки, вспоминая треск кнута и муравьиный рой людей, что напрягались на канатах, падали, умирали, и их топтали свои же, пока с содрогающим медленным движением огромные стволы вставали на место, — памятники гордыне и злобе Хатшепсут.

А теперь… Взгляд Шефту переместился на леса, сквозь которые на солнце блестела растущая поверхность бледного золота. В ярости он повернулся и зашагал обратно ко двору, и слабый стук молоточков ювелиров следовал за ним. Сквозь этот звук он снова слышал голос Хатшепсут: «Мое Величество недовольно. Обелиски — всего лишь тусклый камень и потому недостойны Дочери Солнца. Я желаю, чтобы они отражали лучи Ра всей своей поверхностью. Они будут покрыты электрумом…»

Расточительство за расточительством, пока сами боги не возмутятся! Она принесет гибель Черной Земле…

Тусклая тишина храма резко оборвалась, когда Шефту шагнул в шум, пыль и смешанные запахи внешнего двора. Это было словно погружение в другую стихию, и потрясение отрезвило его и рассеяло гнев.

«Глупец, гневом ничего не добьешься, — сказал он себе, собирая алые поводья и щелкая кнутом над крупами коней. — Пусть у нее будут ее обелиски — скоро у нее не останется ничего другого. А что до предстоящего дела, не думай о нем сейчас. Джедет все устроит. Тебе остается лишь ждать».

Глава 15

Сигнал

Но ждать было труднее всего. Прошел день, затем другой, а от жреца не было вестей. Шефту рано поговорил с Ашором; копатели были найдены и ждали, хоть и не знали, какова будет их задача. Ждал Неконх, «Жук» был снаряжен и готов увезти людей. Царь ждал вестей, Мара — чтобы их отнести, Шефту — в мучительном напряжении, чтобы действовать.

Впервые за шесть лет колеса его тайной жизни со скрежетом остановились. Все планы теперь зависели от одного, и этот один висел в воздухе, как вопрос без ответа, с каждым часом становясь все более неотложным. Шефту стоило огромных усилий появляться при дворе Хатшепсут с неизменным спокойствием, вести себя как обычно на глазах у своих домочадцев. Труднее всего было скрывать от Мары напряжение, которое он испытывал, парировать ее вопросы, а затем смеяться над ее гневом. Каждую ночь она приходила в таверну за новостями, и он ничего не мог ей сказать. Разговоры их были подобны поединкам. Вместо того чтобы страшиться задания, что все еще висело над ним, он теперь начал жаждать его, чтобы вопрос был решен. Бездействие ныло, как больной зуб.

На четвертый день, вскоре после полудня, не находя себе места от беспокойства, он направился к казармам гвардии царицы, чьи покои и плац занимали обширную открытую территорию позади дворцовых земель. Он застал Хофру сидящим на жестком стуле в своих суровых, почти келейных покоях, в ожидании горна, что должен был созвать его на послеполуденную инспекцию войск.

— Входи, мой господин, входи! — приветствовал его старик, указывая на второй, еще более жесткий стул. — Садись, ощути на себе всю суровость ратной жизни! Хотя, уверяю тебя, это роскошь по сравнению с тем, что те бедолаги на плацу считают своим домом. Эх, что ж, иначе из них солдат не сделать. Жесткие стулья, жесткие постели, жестокий бой.

— И военачальник, столь же жесткий, как и все это, — предположил Шефту, садясь.

Хофра беззвучно рассмеялся.

— Да, они смотрят на меня с почтением, зная, что я чаще спал на каменистой земле, чем они на своих ложах. Они набираются сил, вельможа Шефту, обретают форму. Когда-нибудь у нас здесь будет армия, а не толпа бездельников. Но я тебя предупреждаю… — Старый военачальник понизил голос, и его лицо стало мрачным. — Я обещал им дело. Походы, чужеземные поля сражений, победы, подобные тем, что мы знали в былые дни, во славу Египта. Позаботься о том, чтобы они их получили.

— Не бойся! Дел будет в избытке, как только Тутмос примет командование. Клянусь Пером, наша империя в плачевном состоянии, почтенный Хофра! — Шефту вскочил и принялся мерить комнату шагами. — Каждую неделю приходит новое донесение. В Нубии очередное восстание, серьезное, и вспышка на границе севернее. Хуже того, царь Кадеша поднял всех городских царьков в северной Палестине и Сирии — они объединяются, чтобы бросить нам вызов, а царица ничего не делает, ничего! Наши наместники в отчаянии, им нужно больше людей, больше золота…

— Им нужно! И мне тоже, клянусь Амоном! А она еще и забирает то, что у меня есть.

Шефту остановился.

— Что она делает?

— Сокращает мои силы. Урезает довольствие. Отказывает в поставках. Ты этого не знал?

— Клянусь Пожирателем, нет!

Он слушал с растущей яростью, пока Хофра объяснял. Гвардия, обычно насчитывавшая две тысячи воинов, была сокращена на треть еще до того, как Хофра принял командование. За последние две недели было уволено еще сто человек, а жалованье оставшимся задерживали уже на пять дней.

— А еще шлемы, — прорычал Хофра. — Неделю назад я отправил заявку на двести шлемов для лучников из алой кожи, с хорошей подкладкой и простежкой, с добротной золотой бахромой. Мне нужно было триста, но некоторые из старых еще послужат, хоть и потрепались изрядно! Сегодня утром заявка вернулась — с отказом. Может, она собирается посылать лучников в бой с непокрытыми головами? Нужно что-то делать.

— Что-то будет сделано! — отрезал Шефту. — Сейчас. Немедленно. А что с регулярной армией, теми, кто не в гвардии? Насколько сильно они поредели?

— Более чем наполовину. А что до колесниц и лошадей… — Хофра развел руками.

— Это будет задачей нашего царевича, — сказал Шефту. — Он быстро