Дикая собака - Пекка Юнтти

Сон взращивает новое, вспомнил я. Так всегда говорил дедушка перед тем, как отправиться спать на краю кровати в маленькой каморке. На кухне бабушка брякала посудой, древний холодильник гудел. Дедушка гладил меня по голове. Как давно это было, думал я, а сквозь траву синело безоблачное небо. Лебедь прокричал вдали и шлепнулся ластами на воду. Десять минут. Сообщений нет.

Взял телефон и проверил номер. Он был правильный. Жаль. Не стоило отправлять. Или же следовало отправить неделю назад. Вероятно, теперь уже слишком поздно.

Положил трубку, закрыл глаза, вспомнил тот вечер, когда мы встретились. Из этого получился Юханнус моей жизни, хотя поначалу я так лихо разозлился. Это было, как будто я в кои-то веки поймал удачу за хвост, легко попал в карнавальную карету, а не просто наблюдал со стороны и позволил проскочить мимо. Вечеринка была взрывной, безудержное метание, бесконечное блуждание в летней ночи. В этом было что-то похожее на езду в собачьей упряжке, такая же легкость и свобода, которые присущи молодости. Внезапно в траве зазвенело.

Привет! Ты где?

Я здесь в направлении Лохиярви.

Ну заходи в гости! Сварю кофе. Я одна дома.

Хорошо, приеду.

Помнишь место?

Да, помню. Увидимся.

Действительно, я запомнил это место. В своих маршрутах много раз проезжал мимо отвратительно зеленого дома, надеялся и боялся, что Аава в эту самую секунду подбежит к почтовому ящику или разогнет свою спину от садовых работ – как раз в нужное время. Она махнула бы рукой энергично, чтобы добрый человек остановился, и с этого все бы началось.

Но двор всегда был пуст, кроме одного прозрачного вечера, когда запах порогов донесся в открытое окно машины и горизонт играл пастельными тонами. Перед крыльцом проходила сгорбленная, сухощавая старушка. Я предположил, что это была бабуля – так Аава называла свою бабушку.

Быстро встал. Заснувший у меня на боку щенок – это была сучка – вздрогнул и отпрянул, укрывшись в траве.

– Все в порядке, малыш, – сказал я щенку и наклонился, чтобы потрепать его за шейку. – Но теперь пора идти. Аава варит кофе. Она совсем одна дома.

Айла

1948

Когда письмо Аарно пришло на мое имя в официальном конверте Лесного управления, мама обеспокоилась, что плохого я сделала. Читаю письмо в углу избы, отец и мать непрерывно смотрят на меня из-за стола.

– Управляющий лесом хочет, чтобы я отправилась с ним в качестве проводника на рыбалку, поскольку он не знает здесь других, – говорю я. – Тогда на танцах говорили о рыбалке. Какую-то книгу он хочет опять написать.

– Конечно, я подобные походы знаю, – рычит отец. – Кабан добивается молодой женщины. Конечно, они не стыдятся.

– Он выплатит зарплату. Удвоенную зарплату парня.

– Предлагает настоящую мужскую зарплату, – бормочет отец.

– Это большие деньги, – говорит мама. – Было бы хорошо, если бы и Айла смогла хоть когда-то получить свои собственные деньги.

– Какова же дневная зарплата шлюхи?

– Отец! – Мама кричит так громко, что он вскакивает из-за стола и пятится назад. Мне хотелось бы ударить его, вдавив зубы в горло.

– Ну, я более-менее знаю, что крутится у мужиков в мыслях, – выдавливает из себя отец и отворачивается к окну.

– Но это мог бы быть мой мужчина! – кричу я с кипящим от гнева сердцем. – Он старый человек, как и ты, но не такое крикливое дерьмо.

– Айла! – Мама сурово одергивает и меня. Она не хочет, чтобы мы поругались, хотя мне кажется, что это как раз подходящий случай, чтобы выпустить пар. Это очищает. Жду от отца взрыва ярости, но этого не происходит. Он садится на раздвижную кушетку в угол и смотрит в окно. Мне становится стыдно, однако я не намерена сдаваться.

– Напишу ему, что отправлюсь, когда у открытого болота уберем все сено.

Аарно кладет мою сумку в машину, а я прячу велосипед в лесу. Приехала к нему на встречу достаточно далеко, потому что не хотела, чтобы он оказался с отцом в одном дворе. Отец мог бы, конечно, выпустить в воздух загустевший яд, а мне пришлось бы прятать глаза от стыда. Аарно кричит за канавой, что хотел бы пойти на пороги Каараннеса или Пессакоски, но я качаю головой.

– Зачем тебе проводник, если пойдешь туда, где уже знакомо, – говорю я, выскакивая из леса обратно на дорогу. – Я провожу тебя к такому месту рыбалки, где бывали лишь немногие и избранные. Там плавают ручьевая форель и хариус, а в озере с двойным дном щука крупная, как бревно, и окунь с головой, как у теленка. И сиги двухкилограммовые, оближешься.

И подытоживаю:

– Но туда нельзя ходить самостоятельно. Только со мной.

– Мне подходит.

– Туда довольно длинная дорога.

– У нас же есть время, – говорит Аарно, доставая из нагрудного кармана блокнот в черной обложке и записывая в нем что-то огрызком карандаша. Затем он говорит с улыбкой на лице, что это, вероятно, будет лучшее приключение из всех приключений.

Идем по лесу. На открытом просторе болот наслаждаюсь прохладным восточным ветром, сдувающим комаров и пот. У ручьев разуваюсь и даю воде охладить горящие подошвы ног.

Аарно с большим рюкзаком пыхтит следом. При подъеме на крутой склон сопки я увидела, что его нога перетрудилась.

– Может быть, понесем этот рюкзак по очереди?

– Спасибо, конечно, я понесу. Это старая травма дает о себе знать, да и я старый тоже. В маршрутах по кайре всегда приходится признавать это.

В глазах Аарно снова появляется грусть. Он, конечно, человек, хотя отец обзывает его кабаном. Надо бы пригласить его домой, попросить маму сварить настоящий кофе и сказать папе, что надо вести себя прилично, люди же мы. Надо же и отцу немного шире смотреть на мир.

– Можем передохнуть, – предлагаю я, но Аарно категорически отказывается. Он хочет быстрее увидеть ту удивительную тоню, где даже у окуней головы, как у телят.

– Ты не обманывала меня, рассказывая об этом месте. Какой чудесный уголок дикой природы. – Аарно мечтает у устья ручья, откуда виден длинный участок озера. – И вода чистая, как в колодце. Это действительно похоже на озеро с двойным дном.

– Полагал, что я лгунья?

– Конечно, нет. Ты умеешь видеть красоту.

– Значит, оно того стоило?

– Действительно стоило, – говорит Аарно и сбрасывает рюкзак со спины. – Это так далеко, что, вероятно, наш поход немного затянется. Надеюсь, рыба найдется.

– Ты принимаешь меня за обманщицу.

– Нет, ни в коем случае. Но я выучил, что не стоит заранее потрошить добычу. Природа дает, если дает.

– Так и отец всегда говорит. Но это другое место. Здесь получаешь всегда.