Дикая собака - Пекка Юнтти

там коптили мясо. Небо было яркое и чистое, солнце окрасило сухую траву и стволы сосен во дворе в сплошное золото, так что весь этот беспорядок выглядел в общем-то довольно красиво, немного напоминая старые фотографии в домашнем альбоме, где мама и папа еще улыбаются.

Я огляделся, размышляя, где находится это место, и никак не мог понять, как это собака вдруг оказалась бы здесь, среди домов, к югу от границы леса, где она раньше никогда не бывала.

Через несколько минут показалась Аава. Она бежала к машине, радостно размахивая яркой пластиковой бутылкой.

– Что в ней?

– Радость и любовь, – рассмеялась Аава, вскрыла пробку и отхлебнула.

– А теперь тем же маршрутом обратно.

– Разве здесь нет собаки?

– Нет, Мерци, здесь нет. Поезжай.

– Куда мы идем? – спросил я, теряя терпение. Тропинка, казалось, никогда не кончится. Хлопнул по тыльной стороне ладони. Разжиревшие от моей крови комары разлетелись красными брызгами по коже.

– Любезный господин, доверьтесь мне! – провозгласила Аава, поднимая бутылку высоко в воздух и хихикая так, что кроссовки начали соскальзывать с тропинки.

Мы обогнули большой скалистый утес, поднимавшийся из озера. Дивное зарево летней ночи окрасило скалу с такой суровой торжественностью, что я почувствовал ее святость не спрашивая.

– Это скала Зла, – пояснила Аава. – Древнее место жертвоприношений, – добавила она вскользь и бросилась наутек. Я смотрел ей вслед. Она бежала, как олененок, упруго, но немного покачиваясь. Впереди в конце тропинки показалась серая стена бревенчатой избы.

Когда я вошел во двор, женщина уже отхлебывала из своей бутылки. Она сидела на крыльце, наклонившись к сжатым коленям и повернув внутрь носки ступней. В такой позе она выглядела подростком, хотя, очевидно, была старше меня на много лет.

– Выпей самогонки, – сказала она и протянула бутылку.

Я сделал, как было сказано, втянул длинным глотком. От крепкого самогона на глазах выступили слезы. Послевкусие было одновременно отравляюще резким и сладким. Настоящий продукт.

– Ого, и у тебя жажда, – засмеялась она.

– С вами станется.

– Ну, что?

– Ничего особенного.

Мы пили молча. Спиртное ударило в голову. Начал потихоньку понимать, что, вероятно, не собака была историей сегодняшней ночи. Я проводил Юханнус моей жизни с красивой женщиной, но все же в глубине души меня раздражало, что Аава обвела меня вокруг пальца. Она играла в ту же игру, которой, кажется, развлекались здесь все местные. Хотя и была разговорчивой, но хотела сохранить тайну как свою собственную. Секрет, которого, конечно же, не существовало.

Не было никакого пса. Его видели здесь точно так же, как до этого у редкозубого.

Но что тогда? Какая разница, если Аава просто хотела провести праздничную ночь со мной вдвоем? Кто-то же должен разбить мою голову до синяков или даже сломать несколько ребер. Может, тогда я пойму.

Я позволил Наноку проникнуть под кожу. Это было доказательством того, что я еще не созрел для каюра.

Щуки плескались, гагара кричала. Маленькие птахи заливались трелями. Летняя ночь обострила чувства, все звуки и запахи стали ощущаться с особой чистотой и пронзительностью. Аава возбужденно объясняла мне историю окучивания картофельного поля.

– Тогда этот простофиля толкнул тачкой с бугра еще немного земли на грядку, – сказала она, рассмеявшись.

Мимо нас со свистом пронеслась пара нырковых уток-гоголей, покружившись немного в дальнем конце озера, где сиги рисуют на поверхности круги, постепенно затихая. Ночь была прекрасна, но раздражение не смылось даже спиртным.

– Нет здесь собаки, – сказал я и глотнул еще немного. В ответ получил только фырканье. – Ее здесь нет, – повторил уже решительнее.

– Будь уверен, что есть! – возмутилась Аава. – По крайней мере, на прошлой неделе была. Спрыгнула с того противоположного берега в озеро и переплыла его. Совсем меня не боялась.

– Как так не боялась?

– Она меня не боится.

– Не верю. Она же совершенно дикая.

– Верь во что хочешь, – сказала Аава и встала. Она шумно вошла в избу, принесла оттуда бумажный пакет, сбоку которого красовалась фотография лабрадора-ретривера, бросила на лестницу. Затем достала из-под карниза пустую металлическую миску, поставила ее на лестницу и наполнила сухим кормом.

– Я кормила ее, – сказала она. – Как ты видишь, миска совершенно пустая.

Я посмотрел на женщину с таким нескрываемым недоверием, что она заметила это. Поставила миску на место, села рядом со мной и начала рассказывать. Она увидела собаку впервые на подледной рыбалке, на небольшом священном озере с двойным дном. Собака выглядела такой голодной, что Аава отдала ей часть своего улова: небольшую кумжу.

На следующий день она пошла и выложила на лед консервы для собак. Судя по следам, собака приходила и съела их. Когда наступило лето и сошел снег, пес надолго исчез. Затем появился у хижины.

Он бежал по тропинке, наклонив морду к земле, как будто следовал за женщиной по следам. Аава разговаривала с ним, и он уже не убегал, а махал хвостом в знак приветствия. Она оставила ему еды, и с этого все началось. Собака показывалась не в каждый приезд, но еду из миски съедала всегда.

Я смотрел на Ааву и думал, правду она говорит или притворяется, погружая меня все глубже и глубже в ложь. С виду она казалась честной. Когда она повернулась и посмотрела на озеро, в ее глазах появилась странная грусть, которая не соответствовала ее настрою, но охватила так, что мне стало стыдно за свое раздражение. Я хотел извиниться и обнять ее, но не умел этого.

– Я насвистывала ему и пела… Он такой красивый… Ах, дай мне еще выпить.

Я протянул бутылку. Аава взяла ее и подняла повыше к свету, прищурив глаза. На дне больше не плескался жемчуг.

– Неужели, развратник, ты все выпил? Вот ненасытный рот! – ругалась Аава со смехом, затем заставила себя встать и, восстановив равновесие, нырнула в хижину. Я последовал за ней в сумрак избы, не чувствуя ног.

– Здесь обычно было, – комментировала Аава, заползая на четвереньках под нары. Послышалось дребезжание. Свет от двери задержался на ее джинсах.

– Я знала! – донеслось из-под нар. Аава вылезла с почти полной бутылкой хорошего бренди. – Секретная дыра не обманет.

Поскольку вечер длился целую вечность, вероятно, было уже утро. Но в белые ночи различить было невозможно. Лесное озеро сверкало так же, как и во время приезда, только солнце изменило свое положение. Теперь оно оказалось на востоке, за лесом.

На севере гагара уже затянула свою задумчивую мантру. Наступил момент, когда комар не летает.

Аава лежала на береговом утесе, опершись на локоть, рядом с ней – яркая бутылочная гильза.

– Саломо там, – сказала она, небрежно махнув рукой