9 дней в «Раю», или Тайна императорской броши - Рафаэль Тимошев

От этой мысли Росляков похолодел и прибавил скорость. Если случится худшее — броши им не видать!

Проехали еще один мост, за которым справа потянулись сплошной стеной старинные домики, и наконец за следующим мостом через Лиммат оба мчавшихся впереди автомобиля стали притормаживать.

Такси остановилось у тротуара. К изумлению Рослякова, «пиккард» объехал его. Неужели случайные попутчики?

Он резко сбавил скорость и направил автомобиль к мотору, припаркованному метрах в ста от остановившегося такси Лимке; медленно подкатил к нему и заглушил мотор.

В следующую минуту, оставляя за собой густой керосиновый запах, протарахтел мимо французский «филос»; следом, разбрызгивая по мостовой мокрый снег, процокал конный экипаж…

К несчастью, из-за высокого купе стоявшей впереди машины Росляков проглядел, как Лимке вышел из такси. Только услышал хлопок закрывающейся двери, а затем характерное чавканье отъезжающей машины. Эти звуки слились, как назло, с грохотом только что проехавшего мимо «филоса». Он соскочил на мостовую, но успел только заметить метнувшуюся тень, тотчас исчезнувшую не то в проходе меж домами, не то за дверью одного из домов. Бросился было вперед, но остановился — метрах в тридцати от места, где только что стояло такси, чернел все тот же «пиккард»! И, судя по дымящейся выхлопной трубе, из него никто не выходил. По крайней мере водитель…

Росляков быстро сошел с тротуара и, прикрываясь стоявшим впереди автомобилем, стал смотреть. Отчего они не пошли за Лимке, чего ждут? Может, и не филеры, а охрана самого Лимке? Нет, «пиккард» их, тот же самый… Но чего ждут?

Отпрянул, подождал минуту и вновь осторожно выглянул — стоят… Что же делать? Пройти за Лимке под видом прохожего? Проследить за ним не позволят… Уехать? Но это конец всей миссии! Тогда — ждать? Но если не выходят, значит, думают, Лимке вернется… А если вернется, что с ним сделают? И как предотвратить то, что сволочи задумали?

Росляков машинально нащупал револьвер в кармане куртки. Что ж, тогда придется вмешаться…

Однако события разворачивались неожиданным образом. Минут через десять из того же прохода или той же двери вновь промелькнула тень. Но что это? Росляков готов был поклясться, что это не Лимке! Тень выглядела крупнее, выше, с кепкой на голове, в отличие от шляпы надворного советника! И шла тень быстро, решительно. А едва скрылась в дверях автомобиля, как мотор подозрительно скоро зарычал, с визгом крутанул колесами и с места набрал скорость. У Рослякова лихорадочно забилось сердце — похоже, он просмотрел не только Лимке, но и прокравшегося за ним шпика! Внутри заныло от страшного предчувствия — что они сделали с Лимке? А может, не все так ужасно и «пиккард» не имеет никакого отношения к русскому чиновнику? Может, машина просто ожидала какого-нибудь жильца одного из этих домов на берегу мирного Лиммата?

Осторожно, точно к логову зверя, Росляков стал подбираться к месту, откуда вынырнула тень. Так и есть — это темный проход между двухэтажным домом старинной постройки и обувным бутиком с уже погашенными витринами…

В проходе, однако, ни души. Прошел до конца: впереди открылся внутренний дворик, а вернее — безлюдный и освещаемый лишь единственным фонарем скверик с высокими липами. Почему-то подумал, что эти унылые деревья, торчащие в темноте, точно воткнутые в снег гигантские веники, — именно липы. Верно, по ассоциации с названием возвышавшегося как раз напротив, на противоположном берегу Лиммата, холма — «Линденхоф» — «Липовый холм»…

Росляков огляделся — слева от сквера светились окна трехэтажного, с высокой крышей жилого дома. К нему вела запорошенная снегом дорожка, где-то посередине отчего-то перегороженная чем-то темным — не то бревном, не то…

От ужасной догадки Росляков даже задохнулся. Торопливо зашагал по тропке и еще издали разглядел распластанное поперек тело.

Он уже не сомневался, что это Лимке; подскочил, попытался пощупать аорту и от неожиданности отпрянул — у бедного чиновника была перерезана глотка; кровь, еще не успевшая заледенеть, все еще стекала густыми комками…

Несколько мгновений Росляков стоял недвижно, чувствуя, как медленно, откуда-то из нутра, подкатывает к горлу тошнотворный ком. Но надо действовать — в любую минуту на дорожке могли появиться прохожие, и тогда не миновать полиции! Он склонился над телом, прощупал карманы. Однако щупать уже было нечего — карманы вывернуты, пальто расстегнуто — все обыскали и прохлопали до него… На всякий случай коснулся нагрудного кармана пиджака, провел пальцами по лацкану вверх до воротника — ничего! Поднялся и уже намеревался оставить бездыханное тело, как вдруг в блеклом свете окон близлежащего дома что-то сверкнуло в сжатой в кулак и отброшенной в сторону руке покойного. Но что это — перстень, снежинка? Нагнулся — из кулака торчал кончик чего-то блестящего. С трудом разжал пальцы… Брошь!! Перед смертью хотел выбросить в снег!!

Времени раздумывать не было — выхватил украшение из окостенелой ладони и чуть ли не бегом промчал к проходу. Отряхнулся, осмотрел себя на предмет пятен крови и вышел на улицу…

Накануне.

Июль 1916 г. Франция

Из переписки Александры Федоровны и Николая II:

"Ц. Ставка. 20 июня 1916 г.

…Сегодня опять прояснилось — эти постоянные колебания удивительны. Мы были на очень забавном представлении (кинематограф) для солдат и много смеялись.

Посылаю Георгия в Архангельск, чтоб он посмотрел, как там идет работа, а также, чтоб пожелал счастливого пути нашей бригаде, которая отправляется окружным путем в Салоники. Они едут на днях. Завтра я надеюсь увидать нашу 1 — ю Куб. сотню, отправляющуюся в Царское, — вот будет радость! — Когда они вернутся домой, то 4 — я Терская пойдет на фронт. Вчера вечером наши войска начали наступление в направлении к Барановичам, и мы взяли первую линию окопов.

Англичане и французы тоже начали, и с некоторым успехом.

Теперь, сокровище мое, пора кончать. Храни вас Господь!..

Твой навеки старый Ники".

Июня 20-го Листок прибыл в Архангельск. Накануне там разгрузился вновь сформированный в Москве 3-й Особый пехотный полк 2-й Особой пехотной бригады полковника Тарбеева, отбывающий морем на Салоникский фронт. С этим полком ротмистру и надлежало плыть к берегам Франции.

В приказе по штабу Юго-Западного фронта, однако, значилось, что ротмистр Листок придается в распоряжение начальника 1-й Особой пехотной бригады, включенной к тому времени в состав 4-й французской армии генерала Гуро, действующей в Шампани. На этот счет генерал Дитерихс — также прибывший в Архангельск со штабом бригады и весьма радушно встретивший