Дикая природа - Эбби Джини

Он принял ненапряженную устойчивую позу и нацелил дуло на верхнюю ветку сосны. Я была готова к выстрелу, но все равно вздрогнула, когда он прозвучал. Хрустнула ветка. На землю полетел комок иголок. Такер издал горделивый возглас. Сосна закачалась от удара пули, и в небо взметнулась стая воробьев. Я и не знала, что на дереве сидели птицы – темные комочки на темных ветвях, – пока они с оголтелым чириканьем не взмыли ввысь.

По дороге мы часто о чем-нибудь болтали. Причем это были не разрозненные беседы, а одно длинное бесконечное обсуждение всех возможных тем на свете. Мы с Такером говорили о жизни и смерти, о еде и дорожных играх, о фильмах, об истории нашей семьи и будущем человечества. Разговор протекал, как сновидение – то конкретные образы, то расплывчатые. Иногда это были пылкие рассуждения, иногда – пустой треп, отрывочные замечания. А порой мы оба затихали и ехали в дружеском молчании. На некоторое время я могла прикорнуть в пассажирском кресле. Такер пел песни, что звучали по радио. Потом один из нас снова что-нибудь говорил в продолжение темы, которую мы до этого обсуждали, или отвечая на вопрос, заданный несколько часов назад. Словно никакой паузы и не возникало.

Как-то в один безоблачный день, после обеда, мы заехали в крошечный городок, где не было даже светофора – всего четыре или пять домов и автозаправка. Такер заполнил бензобак пикапа, а также канистру, лежавшую в кузове, и извлек из бардачка свернутую в рулон пачку денег, перетянутую резинкой. (Это был наш банк, но Такер пока еще не объяснил мне, откуда у него так много денег.) Он взял из пачки несколько купюр и пошел расплачиваться. Я наблюдала за ним в окно, оставаясь невидимой для чужих глаз. По возвращении Такер протянул мне банку газировки. Себе он купил пакетик кукурузных орешков. Мы резко рванули с места, так что шины завизжали.

– У тебя есть близкий друг? – спросила я.

Такер пару миль размышлял над моим вопросом, потом ответил:

– Был.

– Что с ним случилось?

– Его звали Майк. Для меня он теперь не существует.

– Умер?

– Нет. Умер для меня. – Такер нахмурился. – С Майком я познакомился несколько лет назад. Я тогда активно участвовал в деятельности ЭКО.

Я кивнула.

– Туда меня привел Майк, – продолжал Такер. – У нас были одни и те же цели. Во всяком случае, я так думал. Именно он научил меня обращаться со взрывчаткой. Показал, какие бывают взрывные устройства. Трубчатые. Фугасы. Показал, как использовать удобрения. Кстати, коварная штука. Чуть ошибешься с пропорциями и получишь один большой пшик. Майк много чему меня научил.

Такер умолк, покусывая язык.

– А у тебя? – спросил он через некоторое время. – Есть близкая подруга?

– Не знаю, – ответила я.

Думала, что брат посмеется надо мной, а он кивнул. Согласился:

– Да, дружба – дело серьезное. Не так-то просто найти своего человека.

Весь следующий час мы ехали под брызгами теплого душа. Катили мимо мельниц и силосных ям. Проезжали поля, орошаемые похожими на насекомых металлическими дождевальными установками с полмили длиной. Сверкающие, блестящие, они распыляли струи брызг, которые подхватывал ветер. Катили мимо пастбищ, где паслись овцы. Проезжали дряхлые амбары, не подлежавшие ремонту и восстановлению. Их осевшие, обвалившиеся крыши устилал плющ.

– Расскажи про папу, – попросила я. – Какой он был?

Такер в задумчивости забарабанил пальцами по рулю.

– Дай сообразить. Трудно в нескольких словах охарактеризовать человека. Надо подумать.

– Ладно.

Радио вдруг разразилось пронзительным треском. Я и не знала, что оно было включено. Я поскорее нажала на кнопку, чтобы заглушить истошный визг. С одной стороны дороги простиралось бурое поле, покрытое стерней. Вдалеке трактор продолжал упорно вспахивать землю. За ним тянулся шлейф пыли.

– Давным-давно… – произнес Такер, и я улыбнулась.

Он принялся рассказывать историю – ту самую, которую рассказывал с того дня, как мы покинули бункер. Начиналось это как дорожная игра, способ скоротать время в пути, но постепенно превращалось в нечто более значимое. Брат сочинял историю о нас и нашем путешествии. О нас он всегда говорил в третьем лице – Кори и Такер, – словно мы были известными персонажами, как Гензель и Гретель или Золушка.

– Кори и Такер ехали на запад, – продолжал мой брат. – Они были в пути с раннего утра, оба устали и начали подумывать о ночлеге. Нужно было найти надежное место. Безопасное и удобное.

Я сдвинулась глубже в кресле.

– И вот они увидели небольшой лесок, и Такер решил, что это хорошее место для ночлега. Что они должны там остановиться и провести ночь. Но Кори засомневался. Деревья показались ему странными. Он подумал, что, возможно, это заколдованная роща.

Я живо устремила взгляд через лобовое стекло. У дороги стояла купа всклокоченных деревьев. Ветви поникшие, листья буроватые, вялые. Минутой раньше я бы подумала, что деревьям просто не хватает влаги, но теперь они казались мрачными, даже злобными. Их искривленные стволы раздулись от шишковатых наростов.

– Потом вдалеке они увидели ферму, – рассказывал Такер. – Красный амбар. Кори первым его заметил. У него всегда был самый зоркий глаз.

Я села ровнее.

– Возможно, они могли бы переночевать в том амбаре. Они ведь оба очень устали. Но, подъехав ближе, увидели, что ферма им тоже не подходит. – Он понизил голос до шепота. – По пастбищу шел какой-то человек. Трактор вспахивал поле. Слишком много людей. Кори и Такера запросто могли схватить и бросить за решетку, если бы они там остановились.

Я вцепилась в ремень безопасности и сидела, затаив дыхание, пока облезлый амбар в зеркале заднего вида не растворился в тенях.

– Чуть не попались, – промолвил Такер.

Я кивнула.

– Кори и Такер поехали дальше. Вместе. Вдвоем.

Его рассказы были лучшим украшением любого дня. В принципе, он ничего не придумывал. Кори и Такер не сражались с великанами-людоедами, не наведывались в заоблачные замки, не находили волшебную лампу, исполнявшую желания. Брат описывал то, что мы делали в настоящий момент или некоторое время назад. Иногда он прерывал свой рассказ заявлением: И все это, как тебе известно, чистая правда. Так на самом деле и было. Он словно опускал на мир оптическое стекло, наделяя ветер и животных разумом и чувствами, каждый предмет – могуществом. В этом мире за оптическим стеклом могло произойти что угодно.

– Теперь о папе, – произнес Такер.

Интонации его голоса изменились. Из рассказчика он превратился в собеседника. Я закинула ноги на приборную доску и обратила взгляд на брата.

– Пожалуй, чтобы ты получила более полное