Дикая природа - Эбби Джини

биографии: место рождения, братьев-сестер нет, как познакомилась с папой, как умерла. Сведения о ее характере, о том, какая она была в повседневной жизни, я собирала по крупицам.

– Я уже не помню цвет ее глаз, – сказал Такер. – Не знаю, какой у нее был рост. Мне она тогда казалась очень большой и сильной.

Глаза у брата были красные, – может быть, от слез, может, от того, что он их тер.

– Порой я задумываюсь, что именно мама имела в виду, говоря обо мне. Дикая природа. Невозделанная земля. Возделывание, культивация – это то, чем занимаются люди.

Я обхватила себя руками, будто искала утешения в собственных объятиях. Может быть, мама подобрала бы определение и для моего характера. И оно было бы известно лишь нам двоим. Если б только она пожила немного дольше…

– Я уверен, что папа, когда погиб, отправился в Дикую природу, – сказал Такер. – Оседлал торнадо, чтобы добраться туда.

На следующий день жара стала невыносимой. Воздух был до того сухой, что приходилось сосредоточиваться на дыхании. Если б не ветер, периодически врывавшийся в окно машины, я, наверное, спеклась бы заживо. Мы катили по суровой красной пустыне. Я увидела высохший голый кустарник – ни коры, ни листьев, одни палки торчат. Скульптурная композиция в виде гладких сучьев. Растение давно погибло, скорее всего, от обезвоживания, но его ощетинившийся, засиженный птицами скелет стоял прямо. Очевидно, этот кустарник облюбовали для своих встреч вороны.

Со мной в жизни никто не говорил так, как брат. Он относился ко мне как к ровне, прислушивался к моим словам, словно я была такой же мудрой, как и он. Я привыкла к тому, что взрослые обращались ко мне свысока, снисходительным тоном. Учителя задавали вопросы, зная на них готовые ответы, которые я обязана была угадать. Вопросы Дарлин содержали в себе команды. «Не могла бы ты принести воды?» или «И что это, по-твоему, ты делаешь?»

Такер, напротив, обращался ко мне без всякого подтекста. Взрослость я себе представляла как коридор с чередой дверей, знаменовавших разные этапы жизни: секс, деньги, супружество, отцовство или материнство, смерть. Те, кто вступил в период полового созревания, идут по коридору, открывают эти двери одну за другой, получая доступ к кроющимся за ними тайнам. Однако для детей эти двери всегда заперты. Я знала только определения понятий взрослой жизни – слова, написанные на дверях извне. Большинство взрослых охотно изъяснялись намеками, готовы были позволить лишь заглянуть в замочную скважину.

А у Такера не было закрытых дверей. В дороге, миля за милей, он охотно рассказывал мне о том, как жил после бегства из дома. Рассказывал об одиночестве. О том, как путешествовал автостопом и попрошайничал, обитал в заброшенных домах и спал под мостами, крал кошельки и питался объедками из мусорных баков на задворках ресторанов. Рассказывал, как купался в ручьях и под дождем. Как преодолевал пешком такие огромные расстояния, что изнашивал в хлам обувь. Рассказывал о сердечной боли, острой, как заноза.

– Ты скучал по нам? – спросила я.

– Только по тебе, – ответил он.

– Я тоже по тебе скучала. Каждый день.

Впереди выросла столовая гора – голая, с отвесными склонами, сложенными из разноцветных горизонтальных пластов: красная прожилка, прослойка гранита, меловой слой. Я затруднялась определить, насколько она высока или как далеко отстоит от нас. Гора могла быть высотой с мой рост или как небоскреб. Сравнивать было не с чем. Это был единственный объект на плоскости пустыни цвета ржавчины.

– Тем летом я познакомился с Майком, – сообщил Такер. – Через несколько месяцев после того, как ушел из дома. Таких, как он, я раньше не встречал. Очень уверенный в себе парень.

Это имя я запомнила. Бывший друг. Для меня он теперь не существует.

Брат рассказал про их дружбу. Она была крепкой, плодотворной, но короткой – вспыхнула и погасла. Вдвоем они организовали бойкот зоомагазина в Оклахома-Сити, где, по их сведениям, мучили животных. Возглавили кампанию петиций за удаление инвазивных видов животных из озера Тенкиллер. Прослышав о нелегальной свалке на территории одного из природных заповедников, вместе с семью другими членами ЭКО они отправились в Шамрок, чтобы взять там пробы почвы. Шли месяцы. Со своими новыми друзьями Такер объездил все юго-западные районы страны. Никогда еще он не чувствовал себя таким нужным и решительным.

Они с Майком быстро стали лидерами наиболее радикального крыла ЭКО. Надев маски, с помощью дымовых шашек они сорвали собачьи бои в Кингфишере. Повредили двигатель фургона, который вез на живодерню близ Довера беспризорных животных, и затем выпустили в прерию весь его груз.

Какой-то жук ударился о лобовое стекло и растекся по нему зеленым студнем. Такер включил «дворники». Те заскрипели и застонали, с трудом елозя по стеклу: мы опять остались без воды.

– Я хорошо поработал в ЭКО, – сказал Такер.

– А почему ты ушел оттуда? – осторожно поинтересовалась я.

– Мы с Майком поругались.

– Как с Дарлин?

Некое сильное чувство отразилось на лице Такера – скользнуло и исчезло. Я не успела найти ему определение. Брат крепче стиснул руль одной рукой.

– Да, – ответил он. – Примерно.

Я различила впереди еще одну столовую гору – так далеко, что ее очертания едва проступали в раскаленном воздухе. Она мерцала, то проявляясь, то исчезая, как мираж.

– Кое-что я предпринимал один, – сказал Такер, – но это не приносило удовлетворения. По натуре я не одиночка. Мне хотелось быть частью чего-то важного. Я постоянно думал обо всех вас. Особенно о тебе. Ты всегда присутствовала в моих мыслях.

– Правда?

– Истинная правда, – подтвердил брат.

Я спрятала улыбку в ладони.

– Иногда я не мог уснуть, думая о Мерси, обо всем, что я оставил. Беспокоился о тебе. Потом вспоминал наших лошадей и несчастных коров. Вспоминал нашего глупого козлика. Это и навело меня на мысль устроить диверсию на косметической фабрике. Бочки с опасными отходами. Опыты на животных. Их мучили и убивали, можно сказать, прямо у меня во дворе. Все это, – он рукой закрутил в воздухе, – смешалось у меня в голове. Приближалась третья годовщина торнадо. Ну вот я и решил ее отметить.

Такер снял ногу с педали газа, и машина замедлила ход, плавно скользя по дороге. О дно застучали камешки. Брат с улыбкой посмотрел на меня.

– И я приехал домой. К тебе, – сказал он.

25

Во второй половине дня мы приехали в небольшой городок – оазис чахлой зелени в пустыне. Миновали начальную школу – во дворе ни души, окна закрыты ставнями – и покатили мимо стоявших в ряд невзрачных домов. Здесь