Дикая природа - Эбби Джини

– Пойдем, – сказал брат.

Он кивнул в сторону пикапа. Я не хотела уходить, но даже помыслить не могла, чтобы возразить. Такер вставил ключ в зажигание, помедлил немного, глядя на лошадей, словно запечатлевал в памяти их образы.

Потом ладонью резко нажал на гудок.

Жеребец оскалился и взвился на дыбы, сразу став вдвое выше. Его копыта, рассекавшие воздух, сверкали на фоне неба. Кобылы мгновенно сорвались с места и понеслись навстречу горизонту, поднимая пыль. Жеребята скакали за ними по пятам. Прыть лошадей меня поразила. Теперь это были не домашние животные, гарцующие для развлечения в загоне. Они мчались с напряженностью и целеустремленностью диких зверей. Не исключено, что эти лошади никогда прежде не бегали так быстро, на пределе своих возможностей. Тонконогие, они словно летели над землей – грациозные, идеальные создания. В считаные минуты лошади исчезли из виду.

– Вот и молодцы, – улыбнулся Такер. – Бегите прочь.

24

Это происшествие быстро превратилось в легенду. Брат снова и снова рассказывал о том, как Такер и Кори освободили лошадей, томившихся в загоне на заброшенном поле. Я не могла наслушаться этой истории, которая с каждым разом обрастала новыми подробностями. Вскоре в ней появился жестокий фермер, не любивший животных. Он их бил, угрожал пустить на мясо, морил голодом, не поил. В четвертой инкарнации этой истории Такер и Кори спасли лошадей от зверских издевательств.

– И все это, как ты знаешь, чистая правда, – каждый раз в заключение говорил брат. – Так было на самом деле.

Остаток дня мы провели в дороге. Такер здоровой рукой вел машину, изувеченной – жестикулировал. Обрубки мизинца и безымянного пальца шевелились в унисон с целыми, напоминая о недостающих фалангах, которые он потерял. В этой части Техаса гор и равнин как таковых не было. Рельеф образовывали плавные покатости, создававшие впечатление, что здесь все вкривь и вкось. Амбары вдалеке восседали под углом. Линия горизонта тянулась под наклоном. Иногда нам встречался облезлый дорожный указатель на Амарилло. Такер кивал на него и читал название вслух, добавляя:

– Почти приехали.

Я не спрашивала, что он намерен делать, когда мы доберемся до цели нашего путешествия. Не была уверена, что хочу это знать. Мы говорили о грифах, круживших вдалеке, подобно подвескам на детском мобиле. Говорили о разных видах сельскохозяйственных культур. Говорили о папе: он любил вечерами выкурить трубку хорошего табака и ненавидел команду «Арканзас Рэзорбэкс». Солнце светило в заднее окно, окрашивая приборную панель в огненно-бронзовый цвет.

– В чем смысл жизни? – спросил Такер.

Я посмотрела на брата.

– Это ты мне скажи.

– В том-то и дело, что это глупый вопрос, – отвечал он. – Таким вопросом задается только человек. Животные не думают о смысле жизни. Им не бывает скучно. Они не сидят и не размышляют о своем предназначении.

– Угу, – согласилась я, обдумывая его слова.

– Смысл жизни в том, чтобы жить. Есть, пить, находить кров, рожать и воспитывать детей, чтобы твой род не угас. Вот и все. Это самое главное.

Я подставила руку под солнечный луч, и на приборную панель упала тень моей ладони.

– Люди очень многое забыли, – объяснял Такер. – Нам теперь так легко живется, что наша жизнь утрачивает смысл. И мы начинаем искать что-то еще, что-то большее. Деньги. Дом попросторнее. Хобби. Церковь.

Мое восприятие несколько изменилось. Появилась своеобразная иерархия ощущений: голос Такера, его запах и близость затмевали все остальное. Он был больше, ярче, чем солнце, и громче, чем ветер.

– Торнадо был подарком судьбы, – сказал брат. – Торнадо придал смысл моему существованию. И твоему тоже, Кори.

– Да, – согласилась я. К пафосной риторике брата я настолько привыкла, что его красноречие меня успокаивало, как знакомый детский стишок.

– Люди – несовершенные существа, – продолжал Такер. – Из всех животных только люди умирают во время родов. Ты это знала?

Я начала отвечать, но он меня перебил:

– Ну, то есть нередко умирают. Для нас это в порядке вещей. Происходит постоянно, при всех достижениях современной медицины.

Я промолчала, кусая губу.

– А причиной тому – наш мозг. – Такер протянул ко мне руку и костяшками пальцев постучал по моей голове. – Мозг делает тебя таким, какой ты есть, но с трудом проходит через узкий родовой канал.

Я отвела глаза, испытывая грусть и сожаление – эликсир чувств, которые всегда охватывали меня при упоминании о маминой смерти. Такер, казалось, прочитал мои мысли. Он ободряюще потрепал меня по плечу – по-мальчишески, как брат брата.

– Ты ни в чем не виновата, – сказал он. – Это изъян человеческой природы. Мы научились ходить на двух ногах, а для этого нам необходим узкий тазовый пояс. В процессе эволюции мы стали умными, а для этого требуется большой мозг. Вот в чем просчет. Совмещая несовместимое, не стоит надеяться, что механизм не даст сбой.

Брат неодобрительно цокнул языком.

– Расскажи про маму, – попросила я, глядя в окно.

Такер надолго задумался. Я почти чувствовала, как воспоминания мелькают в его голове.

– Дикая природа, – наконец произнес он.

– Что?

– Мама так иногда говорила мне. Когда наступало время ужина, а я все еще торчал на пастбище с коровами, она кричала от двери: «Такер, возвращайся с Дикой природы». Я слышал, как она по телефону говорила друзьям: «Мой мальчишка опять целый день болтается в Дикой природе».

Вспоминая слова мамы, Такер воспроизводил модуляции ее высокого певучего голоса. Я не слышала, чтобы он еще о ком-то или о чем-то говорил с такой нежностью.

– В детстве я не понимал значения этого выражения. Думал, это наша ферма. Или какое-то другое место.

Он грубо отер щеку, словно смахивал слезу, хотя вроде бы не плакал. Может быть, подумалось мне, он так сделал специально для меня, – чтобы показать всю глубину своего горя.

– Став старше, – продолжал Такер, – я решил, что Дикая природа – это вся Оклахома. Прозвище, которым мама нарекла наш штат.

Теперь он отер глаза, несколько нарочито.

– После смерти мамы было очень плохо, – признался Такер. – Я ужасно по ней тосковал. Однажды наткнулся на полке на ее старый словарь. Она выделила несколько слов. Сделала пометки на полях. Слова «Дикая природа» были подчеркнуты, а рядом она написала «Такер». Представляешь? – Брат помолчал, прижимая ко рту костяшки пальцев. – «Дикая природа – это целина, невозделанная земля или земля, непригодная для культивации». Я заучил наизусть это определение.

Я затаила дыхание, надеясь на новые подробности. Ничего такого о маме я никогда не слышала. Дарлин сообщила мне только основные факты ее