Томек на Аляске - Мацей Дудзяк

— Вы меня не узнаете, сэр Вильмовский? — с наглой ухмылкой спросил второй мужчина.

Томек перебирал в памяти недавние и давние воспоминания, пытаясь определить, где и когда он встречал этого человека. Новицкий облегчил ему задачу.

— Да это же тот самый официантишка из отеля в Джуно! — воскликнул он.

— Попрошу не выражаться! — театрально возразил мужчина. — Я был там, скажем так… и в некотором смысле остаюсь арендатором этого заведения, а владелец — сэр Джо Блэк, стоящий здесь собственной персоной.

— Кент Уильямс, если я правильно помню? — обратился Томек к третьему мужчине.

— Он самый, собственной персоной! — ответил Уильямс.

— Кажется, теперь я все понимаю. Это вы были одним из информаторов, это вы передали сведения о нашем полете на «Фортуне», — медленно, цедя каждое слово, произнес Томек.

— Сила телеграфа, сэр Вильмовский! Сила новой Аляски двадцатого века! — с триумфом ответил Уильямс.

— Мамона тебе разум затуманила! — снова не выдержал Новицкий.

— Ну что вы, сэр Новицкий! Дело не в деньгах, хотя, признаюсь, сэр Блэк щедро оплачивал мои скромные услуги.

— Так в чем же? — спросил Томек.

— В новом государстве, в новой реальности, в новом праве белого человека! — на повышенных тонах говорил Уильямс.

При этих словах Черный насмешливо кивнул и внезапно прервал его:

— Достаточно, Кент! Кажется, господин Вильмовский, несмотря на наши старания, преждевременно раскрыл нашу маленькую тайну. Признаться, я вас недооценил, но все поправимо.

Томек и Новицкий впились взглядом в фигуру Юрия Ивановича.

— Вы ведь отдаете себе отчет, господа, в безнадежности положения, в котором оказались… Поэтому, чтобы избавить всех вас от ненужных переживаний, я предлагаю вам добровольно сложить оружие, а я в обмен на это великодушно дарую вам жизнь, хотя, разумеется, не свободу. — Черный говорил с явной иронией, и в каждом его слове сквозило презрение. — Итак, я предлагаю вам…

— А я предлагаю тебе убираться отсюда вприпрыжку, пока не угодил в мои лапы! — рявкнул разъяренный Новицкий.

Воцарилась тишина.

— Это и ваша позиция, господин Вильмовский? — спросил Черный, лишь слегка удивившись.

Томек на мгновение о чем-то задумался, после чего произнес твердым голосом:

— Не только моя! Вы — негодяй и подлец, которого лишь по ошибке называют человеком, скотина! — прорычал он.

— Браво, братец! Не знал, что ты владеешь такими словами, — Новицкий был явно доволен другом.

— Глупцы! — прошипел Черный, а Уильямс добавил: — Право, жаль, сэр Вильмовский, что эта история закончится так печально.

— Посмотрим, для кого, — бросил на прощание Томек.

Некоторое время все, кто был за частоколом форта, в полном молчании провожали взглядами мужчин, исчезающих в неровностях местности. Тишину внезапно нарушили донесшиеся откуда-то снизу низкие и необычайно гортанные звуки. Несколько удивленные, они обратили взоры к их источнику. Это Кимуксунк и второй инуит затянули необычную песнь. Звуки, казалось, шли из самой глубины их гортаней, хотя губы оставались неподвижны. Песнь набирала темп, превращаясь в финале в хриплое рычание.

— Это песнь смерти людей льда, — произнес Большая-Вода, незаметно встав за спиной Томека.

— Давайте решать, что делать, — Вильмовский был предельно серьезен.

— Думаю, следует воспользоваться спесью и самонадеянностью Блэка. Он ведь не знает, каким количеством людей и каким оружием мы располагаем, — начал Новицкий.

— Верно, — подтвердил Большая-Вода.

— Предлагаю расставить стрелков в нескольких точках форта, чтобы охватить огнем всю округу. Пока мы в форте, мы в относительной безопасности, — добавил Красный Орёл.

— У нас двадцать человек…

— Двадцать один, — вмешался Джек. — Можете на меня рассчитывать.

— Двадцать один, — поправился Томек. — В случае прорыва частокола нашей последней цитаделью будет здание тюрьмы. Только оно нам и останется…

— И молитва Богородице, — тихо закончил Новицкий.

Задачи были распределены, а защитники разделены на пять отрядов, занявших лучшие стрелковые позиции.

Томек, Новицкий и Красный Орёл сидели, прислонившись спинами к бревенчатому частоколу.

— Боишься, братец? — спросил моряк.

— Единственное, чего я боюсь, — это что могу больше не увидеть Салли, — грустно ответил Томек. — Она непременно хотела сказать мне что-то важное.

— Еще успеет! Мы справимся! — Боцман поддерживал друга. — Мы и не из таких передряг выбирались.

— Пожалуй, это самая серьезная ситуация, в которой мы оказывались, Тадек, — серьезно произнес Томек. — Кстати, что должно твориться в голове у такого человека, как Черный, чтобы он тешил себя фантазиями о создании в двадцатом веке нового государства? И где? Здесь?! На территории Соединенных Штатов?!

— А ты помнишь недавние англо-бурские войны?[136] — бросил Новицкий.

— Это другое. Там местные африканеры восстали против английского владычества, — неуверенно ответил Вильмовский.

— Да! Но игра началась с золота, найденного в местных горах! — Новицкий не сдавался. — Ха! Видишь, братец! Не только ты у нас ходячая энциклопедия!

— Тут ты прав. Опять дело в золоте, потому что…

— Внимание! Начинается! По местам! — Это был Большая-Вода, который все это время наблюдал за передвижениями русских.

Они поспешно схватились за оружие. Томек проверил, исправно ли работает затвор его скорострельного ремингтона. Он посмотрел на товарищей по оружию. Все сосредоточенно целились. Со стороны нападавших донесся громкий приказ к атаке. Они ринулись вперед. От частокола их отделяло не более шестидесяти метров. Бежали быстро, но не держали строй, характерный для регулярной армии. Не прятались.

— Ждать моего сигнала! — крикнул Томек. Он не знал огневой мощи своего отряда, не знал их меткости.

Они застыли, крепче сжимая в руках деревянные приклады карабинов.

Сорок метров. Уже без бинокля были видны черты лиц нападавших. Они были разного возраста: от юнцов до уже довольно пожилых людей.

— Еще нет! — повторил Вильмовский.

Нападавшие с каждой секундой были все ближе. Всего двадцать метров от частокола, меньше двадцати… Томек посмотрел на Новицкого. Струйка пота стекала по его виску.

— Теперь! Огонь! — наконец рявкнул он.

В тот же миг заговорили все стволы. Грохот выстрелов раздался почти одновременно, разорвав застывший в тишине воздух вокруг форта. Светлые облачка дыма над головами стрелков на мгновение заслонили обзор. Но легкий порыв ветра быстро открыл картину последствий всего одного залпа.

Перед фортом лежало двадцать одно тело. Некоторые из них корчились от боли после более или менее тяжелых ранений, другие замерли в одно мгновение. Опустошение,