Азимут между пламенем и порчей - Павел Николаевич Корнев

— Получается, злонамеренное вселение духов в тела маловероятно? — уточнил священник.

— Из моих слов этого не следует, — покачал головой магистр. — Дело в том, что изменения зашли чрезвычайно далеко. И если небесная сила и эманации смерти для этого требовались в самых минимальных количествах, то о времени того же сказать нельзя. Думаю, перерождение тел шло на протяжении полутора-двух лет, а столь длительный период оставаться незамеченными бесконтрольные одержимые попросту не могли. Не говоря уж о том, что для преобразования им требовался какой-никакой строительный материал. Заброшенных кладбищ в городе нет, а где бы ещё они могли обитать?

— В катакомбах под Холмом! — выкрикнул кто-то из студентов. — В фамильных склепах дворян!

— Сказки! — отмахнулся священник и спросил магистра: — У вас есть какие-то предположения на сей счёт? Допустим, здесь отметился начинающий душелов, который не контролировал процесс перерождения ручной нежити, положившись на волю случая. Но как он при своей неопытности напитывал бы их эманациями смерти? Жертвоприношения — дело опасное.

— Посмотрите-ка сюда! — указал Любор на непонятную шишку чуть выше виска Овода, а затем взял скальпель и надрезал кожу. — Рог проклёвывается. — Он обернулся к студентам. — Что скажете на сей счёт?

— У чертей другие! — высказался Борич.

— На коровий похож, — отметил кто-то ещё.

— Именно! И обратите внимание на сросшиеся пальцы ног — ну не копыта ли это? Плюс явное изменение формы грудной клетки…

— Скотобойни! — высказал предположение священник. — Душелов обосновался на заброшенной скотобойне!

— Или действующей, если он из цеха мясников.

Представитель церкви подступил вплотную к магистру, и они о чём-то негромко пошушукались, после чего священник объявил:

— Думаю, согласования много времени не займут!

Он двинулся на выход, монах быстренько убрал писчие принадлежности в саквояж и тоже поспешил к лестнице. Я с тоской посмотрел им вслед.

Если Первого прихватят на горячем, он запираться не станет, запоёт соловьём. Ещё и постарается выставить крайним меня. В этом случае даже немедленное бегство из города не поможет. Оставалось надеяться лишь на то, что Первому больше нет никакой нужды обретаться на одной из городских скотобоен, и розыски ничего не дадут.

Соображение это самую малость успокоило, и анатомический театр я решил не покидать, остался проследить за вскрытием второго тела в надежде, что магистр обнаружит какую-нибудь зацепку, которой получится воспользоваться, дабы первым отыскать беглого чернокнижника и заткнуть его раз и навсегда.

Увы, вскрытие ничего не дало. Тело некогда конопатого, а теперь просто гнилого Огнедара магистр препарировал обстоятельно и неторопливо, беспрестанно акцентируя внимание студентов на внутренних изменениях и внешних проявлениях оных, ибо столь перекорёженные потусторонним тела доставлялись в университет нечасто.

— Неужто это такая редкость? — вслух удивился я. — В каждый небесный прилив по нескольку одержимых убивают!

— Именно что — убивают! — усмехнулся магистр Любор. — Сразу после небесного прилива и убивают. Тела несчастных попросту не успевают в достаточной степени измениться. А если говорить о жертвах душеловов, то там о спонтанных трансформациях речи не идёт в принципе. Плоть перекраивается по некоему стандартному шаблону.

Борич не выдержал и тоже обратился к преподавателю с вопросом:

— А если телом овладевает не приблудный дух, а более могучая сущность вроде тех же бесов?

Магистр Любор вздохнул.

— В этом случае изменения развиваются стремительно, но обычно нам достаётся лишь горстка праха, самое большее — кусок гнилого мяса или ссохшийся костяк. Тела простецов не способны противиться столь сильному натиску потустороннего, от разрушения их защищают чары душелова, что при спонтанной одержимости исключено.

Водных дел мастер, с которым я чуть ли не каждый день встречался в раздевалке у тренировочных площадок, озадаченно огладил усы и сказал:

— Но, если это жертвы начинающего душелова, как недоучка сумел на протяжении двух лет уберегать их тела от разрушения?

Магистр хмыкнул и выставил перед собой указательный палец.

— Хороший вопрос! Не исключено, что его жертвами стали тайнознатцы. Даже простые адепты отличаются несравненно более высокой устойчивостью к потустороннему, нежели бесталанные простецы. — Он посмотрел в сторону выхода и пробормотал. — И мы непременно поставим в известность об этом предположении кого следует. Молодец, Хорив!

Мастер водных дел кивнул, принимая похвалу как должное.

Дальше разговор пошёл о вещах, мало для меня интересных, и всё же я не только не стал уходить раньше времени, но и задержался на первом этаже, когда магистр Любор отпустил большую часть слушателей и оставил при себе лишь пяток аспирантов, трёх студентов-медиков и парочку звездочётов.

О чём шёл разговор в подвале, оставалось лишь догадываться, но наверх все поднялись только через полчаса, когда вернулся давешний священник.

— Всё согласовано! — объявил он магистру и протянул листок: — Проверку этих адресов мы берём на себя, в остальном у вас развязаны руки. Вот предписание.

Второй лист плотной бумаги оказался отмечен круглым синим оттиском печати, Любор мельком взглянул на него и уточнил:

— Уверены, что с действующими скотобойнями справитесь сами?

— Действующие проверяются на регулярной основе, — пояснил священник, — как раз их объехать не составит никакого труда. А вот прошерстить все остальные подозрительные места у нас попросту не хватит людей.

Он отправился восвояси, а магистр Любор обернулся к своему ассистенту и велел тому отыскать в картотеке медицинского факультета список заброшенных скотобоен и скотомогильников, располагавшихся в северной части города.

— Особое внимание обрати на Яму, туда не только церковники, но и стрельцы лишний раз не суются, — объявил он, а всем прочим широко улыбнулся: — Того, кто отыщет логово чернокнижника, приму на любой свой курс бесплатно!

Нельзя сказать, будто эти посулы воодушевили студентов, я же так и вовсе усомнился, что из затеи магистра выйдет толк, поскольку никакой пришлый чернокнижник не сумел бы обосноваться в Яме незаметно для тамошних беспокойных обитателей, а спутайся Первый с какой-нибудь шайкой, и об этом непременно прознали бы пауки. Пусть стрельцы наведывались что в ту округу, что на Заречную сторону лишь во время нечастых облав, но на содержание осведомителей они не скупились, а кому-то даже и денег для сотрудничества не требовалось — одних за жабры держали, другие доносили из желания поквитаться за обиды или из банальной зависти.

И всё же после недолгих раздумий я решил в стороне не оставаться. Один раз Первый за решётку уже угодил, а ну как и на сей раз проколется?

Почему нет?

—