Дикая собака - Пекка Юнтти

– Дашь ли мне еще немного? – прошептала Аава, погладив меня по спине.

– Бабуля услышит.

– Обещаю кричать в подушку.

Во второй половине дня я выпрямился, спину ломило. Посмотрел на свой подряд. Участок казался бесконечным. Этот огород не был похож на тот маленький, как у бабушки во время летних каникул, здесь был настоящий трудовой лагерь.

Нам надо было отправляться на поиски, но бабушка, посмотрев календарь, не отпустила нас. Старушка сделала пояснение об убывающей, растущей и полной луне. Убывающая луна – для убоя и прополки, растущая луна способствует жизни. При убывающей луне посадили картофель, морковь и брюкву, при растущей – салаты. В конце лекции старушка подтвердила, что фаза убывающей луны заканчивается, а огород еще не прополот.

– Отправляйтесь работать, поскольку у вас более гибкие спины, – сказала она.

Аава попыталась возразить, что успеет и на следующей неделе, но бабушка возразила.

– Луна умрет к тому времени. Тогда не стоит ничего делать. – Это, конечно, было ложью. Всегда найдется работа – вроде ремонта забора, расчистки канавы, поиска спрятанных яиц в лесу или уборки дров в сарай. Такая маленькая жизнь, так много бессмысленной работы.

Мы договорились, что Аава возьмет на себя морковку и репу, а я – брюкву и свеклу. Лук обработаем вместе. Аава была уже далеко впереди. Она сидела на корточках и полола. Я позволил своему взгляду отдохнуть на ее коротких шортах, неплотно прилегавших сзади. Что нервничать, надо наслаждаться тем, чем можешь. Мы не закончим работу сегодня, так что поиски собаки не состоятся. Но, вероятно, это ничему не повредит. Собаку невозможно найти в лесу летом. Я бродил по кайре, потому что нравилась идея и сам лес. Наши совместные поиски с Аавой опять же были столь плодотворные, что я вряд ли когда-нибудь смогу их забыть.

Аава оглянулась.

– Что смотришь?

– Красивые женщины в пейзаже.

– Хочешь?

– Всегда.

– Давай сделаем эти грядки, а потом сходим ненадолго в сауну отдохнуть, – сказала Аава и улыбнулась. Я с энтузиазмом продолжил работу. Она умела мотивировать.

Через час мы пили ледяной сок из красной смородины в тени на ступеньках сауны. На виске Аавы блестел пот. Прокукарекал петух, соседский ответил. Овцы блеяли на берегу луга, жужжала муха. Деревенские ласточки носились в вышине и громко кричали, подлетая к гнездам в сарае. Яблоня у стены сауны готовилась дать немереный урожай плачевно маленьких яблочек.

– Надо бы сделать веники для овец, была бы охота, – лениво сказала Аава. – А на растущей луне – банные веники. Иначе будет уже поздно. Картошку нужно окучить, ограду для овец передвинуть.

– Почему вы не покупаете картошку в магазине?

– У тебя слишком много этих вопросов, – сказала Аава, сорвала тимофеевку у крыльца и откусила бледно-зеленый кончик стебля. – Пойдем вечером на рыбалку?

– Конечно, пойдем. Что ты имеешь в виду?

– Растянем сети. Щуки сейчас лежат у берега. Потянем сети, это их испугает и заставит двигаться.

– Я думал, что на удочку, но это же опять работа.

– Сидеть с удочкой – напрасно проводить время.

– Но мы могли бы удить вдвоем и хотя бы любоваться закатом.

– Ну нет. Надо положить щук в морозилку.

Мы вернулись на наше поле. Полуденное солнце превратило меня в мягкий студень. Ааве, казалось, все было нипочем. Она распрямила спину и сразу последовала за мной.

– Ты дергаешь в неверном направлении. Надо выпалывать на восток.

– Что?

– Восток дает, запад берет, надо полоть к востоку, иначе нападет порча.

Какое-то время я недоверчиво смотрел на нее, но затем прошел к другому концу грядки. Она вроде бы была довольна моим решением.

– Останешься на ночь? – спросила она.

– Не знаю. А что бабуля?

– Точно так же. Собираюсь завтра утром зайти к матери. Пойдешь со мной?

– Могу пойти, – сказал я и улыбнулся.

Аава хотела познакомить меня со своими близкими. Это был хороший знак. Проект «Госпожа Каюр» продвигался вперед, как и это замечательное лето, мощно и без ограничений. Я вновь наклонился к грядке на своем рабочем месте; мокрица полетела по дуге в сторону от огорода. Аава действительно умела мотивировать.

Река Торнио катила свои воды под белым мостом. Русло было в обычных летних границах, но мощь собранной с сопок воды все еще чувствовалась в скорости течения. На мосту мы встретились с ехавшими навстречу велосипедистами, на юге другой мост пересекала вереница белых автомобилей-автодомов, на севере ребенок спрыгнул с длинной платформы в воду. Я смотрел на людей в летней одежде, потягивавших пиво на террасах. Хотел предложить Ааве присоединиться к ним. Тогда все стало бы проще. Принять бы хоть одну пинту для храбрости перед поездкой в гости.

В самое темное время ночи Аава лежала у меня на руке на узкой кровати в верхней комнате и рассказывала о своей матери. Мне вроде бы полагалось знать, что ее мать была не такая, как другие. Она так никогда и не оправилась после исчезновения своего брата Саломо.

Мать и отец Аавы развелись. И тогда мать выбрала Торнио. Это был компромисс. В Пирккала жила еще сестра и другие родственники, но мать хотела остаться ближе к дочери, хотя была лишена родительских прав. В деревнях она не могла больше жить, потому что там все напоминало об отце Аавы и о Саломо. Она выбрала чужой город между Пирккала и озерными деревнями и заплатила за это одиночеством. Она не знала в Торнио никого, с кем стоило бы познакомиться.

Время от времени, когда ее мысли начинали путаться и она видела потустороннее зло повсюду, ее увозили в психиатрическую больницу Керопудаса. Курс лечения давал матери спокойствие на некоторое время, но она становилась полностью недееспособной. Тогда Аава звонила ей ежедневно, спрашивала, не забыла ли она поесть, выходила ли на улицу, приезжала ли социальный работник Улла, напоминала о недопустимости приема алкоголя.

Роли поменялись. Дочь заботилась о матери. Так у всех происходит со временем, но некоторые сталкиваются с этим слишком рано, когда собственная жизнь только начинается.

– По сути, я сирота, – прошептала Аава ночью. Когда я спросил, что это значит, она замолчала и прижалась ко мне. Она мало рассказывала об отце, но я понял, что он жив. Крепко обнял ее рукой. Она сказала, что наступит время, когда секреты не будут застывать льдом между людьми, и никакой лед не выдержит в горении нашего пламени.

По лестничной клетке разнеслось эхо, оно усилило звук шагов, оставив хлопок входной двери звучать, как в стереоплеере. Аава вошла в квартиру, открыв дверь своими ключами. Внутри, перед встроенным почтовым