Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери

из них она не возвращалась домой. Она не ссорилась с ними, играла в обеденные часы и перемены, но по какой-то таинственной причине не состояла в их компании, да и они не слишком переживали из-за этого. Они называли её «гордячкой», хотя Мэриголд вовсе не была такой.

Когда она стала старше, чувство раскола углубилось, вместо того чтобы исчезнуть. Иногда Мэриголд печально размышляла, что было бы неплохо иметь настоящую подружку, такую, о каких пишут в книгах – не как Варвара или Гвенни, что появлялись лишь на время, внося разноцветные вихри в её жизнь, а затем исчезая, словно их и не было. Но она не могла найти такую в школе Хармони. По натуре Мэриголд была существом, которое не может идти на компромисс, соглашаясь на хорошее, если недоступно лучшее, поэтому у неё не было даже приятельниц. У неё была Сильвия, хоть и не вполне настоящая, как Мэриголд когда-то казалось. Прежнее волшебство ещё работало, но уже не было вполне волшебным.

В это утро Мэриголд почувствовала что-то новое в школьной атмосфере. Не она придумала, что девочки шепчутся и смотрят на неё с большим любопытством, и даже немного злобно. Это чувствовалось до полудня и на перерыве, но никто не сказал её ничего особенного. Затем, когда класс устроился в кружок за школьным зданием, на берегу ручья среди папоротников и еловых пеньков, молчание было нарушено.

«Тебе нравится мистер Томпсон, Мэриголд?» – спросила, хихикнув, Эм Стентон.

Мэриголд озадачилась, с какой стати вдруг возникло имя мистера Томпсона. Он был новым пастором, приехавшим в Хармони этой весной. Мэриголд вовсе не интересовалась новыми священниками. По этому поводу весьма волновалось старшее поколение. Непросто было найти священника на место мистера Генри, который поднимался на церковную кафедру в Хармони без малого тридцать лет и был «святым, если таковой когда-либо существовал».

«Он заставлял меня плакать по шесть раз каждое воскресенье, – вздыхала мисс Амелия Мартин. – Надеюсь, мой час придёт раньше, чем его. Я всегда ощущала, что он именно тот прекрасный человек, который предназначен похоронить меня».

«О, Боже, – молилась тётя Китти Стендиш на первом собрании после его ухода. – Боже, пошли нам такого же хорошего пастора, как мистер Генри… хотя, о, Господь, ты не сможешь сделать этого».

Никто не считал, что мистер Томпсон столь же хорош, но он казался лучшим из всех кандидатов.

«Он хороший священник, – сказала Саломея, – но жаль, что вдовец. Он женится в общине, и это испортит его». Добавив, однако, успокаивающую мысль: «Но я рада, что прислали именно его. Мне нравится, когда пастор хорош собой».

У мистера Томпсона была дочь, ровесница Мэриголд – круглая розовая маленькая Джейн Томпсон, которая ходила в деревенскую школу и церковь. Дом пастора находился там же, поэтому Мэриголд видела её лишь в воскресной школе, где они были в одном классе. Джейн всегда в совершенстве знала свой отрывок из Писания, цитаты и вопросы по катехизису, что и ожидалось от дочери священника. Но это не делало её интересной, считала Мэриголд. Что касается мистера Томпсона, он нравился ей, когда она думала о нём в общем, что случалось, по правде говоря, лишь когда он заезжал в Еловое Облако. Особенно ей нравился весёлый, не пасторский огонёк в его глазах. Но почему Эм Стентон вдруг заинтересовалась её отношением к мистеру Томпсону? Неприятное предчувствие коснулось Мэриголд, словно лёгкий, но резкий ветер дунул в тайник её души.

«Мне очень нравится мистер Томпсон», – сухо ответила она.

Эм снова неприятно хихикнула и обменялась взглядом с подругами.

«Это хорошо», – торжественно произнесла она.

Они ожидали, что Мэриголд спросит, что же тут хорошего, но она не спросила. Она откусила от булочки закуски-на-бегу и задумчиво разжевала.

«А понравился бы он тебе как отчим?» – с хитрым выражением поинтересовалась Вельма Чёрч.

Такой необычный пирожок из закусок-на-бегу Мэриголд никогда ещё не пробовала. Она положила его в коробку для ланча и уставилась на Вельму.

«Неужели ты не знала?»

«Знала что?» – спросила Мэриголд побелевшими губами.

«Что твоя мама собирается за него замуж».

Мэриголд не понимала, что происходит вокруг или повсюду. Кто-то ударил её по лицу? Солнце пропало с небес?

«Я… не верю», – беспомощно пробормотала она.

«Все так говорят, – триумфально заявила Эм. – Конечно, мы думали, ты знаешь. Забавно, что твоя мама ничего тебе не сказала. Он же половину своего времени проводит в Еловом Облаке».

Это, разумеется, было преувеличением. Но Мэриголд вдруг вспомнила, что не так давно мистер Томпсон заезжал довольно часто. Конечно, у бабушки случился небольшой бронхит, но Мэриголд с ужасом отметила, что мистер Генри никогда так часто не бывал, даже когда у Саломеи была пневмония. Она с тоской посмотрела на Эм.

«Я слышала, что они обвенчаются до весны, – сказала Фанни Коллинз. – Твоя мама на днях была в Саммерсайде и помогала ему выбрать обои для дома. Тётя Линди видела их».

«Не расстраивайся», – сказала Сэлли Маклин.

«После свадьбы тебе придётся стать Мэриголд Томпсон», – сказала Лула Нельсон.

«Они отправят тебя в интернат, вот увидишь», – сказала Дот Чёрч.

Ни один из этих ударов не достиг Мэриголд. Она сидела, застыв. О, если бы она была в одиночестве – далеко, далеко отсюда, от этих ненавистных девчонок, – чтобы понять, что происходит!

«Ма говорит, что твоя мать вовсе не подходит для жены пастора», – сказала Вельма.

«Слишком нарядная и экстравагантная», – добавила Эм.

«Тётя Бет говорит, что его первая жена была самой милой женщиной на свете», – сказала Пэт Диксон.

«Удивительно, что твоя мама выходит замуж за синеносого19», – заметила Джанет Ирвинг.

«Наверно, она устала жить со старой леди», – предположила Пэт.

«Ма говорит, миссис Линдер воспряла духом в эту осень», – сказала Лула.

Прозвенел школьный звонок, и кольцо противных лиц растаяло. Мэриголд медленно пошла в школу вслед за ними. Ноги словно налились свинцом, а дух, что утром «летел на крыльях», значительно потяжелел. Все вокруг словно потемнело. Могло ли это быть правдой? Не могло… Мэриголд вдруг настигло другое ужасное воспоминание.

«У миссис Лесли уже есть договорённости», – сказала Саломея на прошлой неделе, закрывая дверь перед очень настойчивым страховщиком.

О, да, должно быть, это правда.

«Саломея, – спросила Мэриголд в тот же вечер, – думаешь, Бог делает что-то со злости?»

«Вы только послушайте её, – возмутилась Саломея. – Ты не должна задавать такие скверные вопросы. Это так же плохо, как то, что говорила Гвен Лесли».

«Прости меня, – с некоторой настойчивостью сказала Мэриголд. – Но делает ли Он так?»

«Конечно, нет. На это есть старый злобный Джентльмен. Что с тобой? Ты сама не своя. Ты