Французская тропа - Вальдемар Лысяк

class="p1">Два расстрелянных кресла более всего отпечатались в моей памяти. Первое и последнее из тех, с историей которых я познакомился. И совсем не потому, что они является пряжкой, соединяющей данный эпизод моих троп, совсем случайно – просто, они наиболее интересны.

Первый раз я столкнулся с этим в Италии, идя по следам последней дороги Чиано: в римском Палаццо Венеция, в Кастельвеккио, на полигоне Сан Цено. Это была дорога к креслу, расстрелянному без человека, убитого еще до того, как осужденный был расстрелян. Большой, увлекательный покер. Заканчивающее его кресло, одно из пяти, которые были расстреляны одновременно, привело к тому, что мне захотелось узнать всякое предложение и торговлю этой игры.

Вход в Венецианский Дворец, суббота 24 июля 1943 года, 17 часов. Один за другим в громадный зал для заседаний входят итальянские иерархи, властная элита – члены Большого Фашистского Совета. Фронда, которую часть из них недавно образовала (эти перед приходом сюда исповедались и написали завещания), впервые намеревается сказать вождю: Нет! Ее предводитель, Дино Гранди, принес с собой речь, написанную на нескольких листах – это те карты, которыми он разыграет открытие. В кармане мундира у него спрятана граната – это козырный туз на тот случай, если бы дуче пожелал вызвать свою милицию.

17.10. В зал входит Бенито Муссолини. Лишенный обычной гордыни, съежившийся, пожираемый желудочной язвой. Через несколько минут он начинает речь. Говорит плохо, часто прерывается, теряет нить, ошибается. Он пытается замаскировать трагическую ситуацию на фронтах и жалуется на слабость боевого духа армии. Речь заканчивается вопросом: что делать, продолжать сражаться или капитулировать?

Девятнадцать с минутами. Громкая дискуссия. Наконец тишина. Смертельная, потому что встает Гранди и начинает говорить так, как никто еще не осмеливался говорить о Муссолини, причем – ему в лицо. Каждое его слово колет будто стилет. Дуче, потерявшему голову от гнева, кажется, будто это дурной сон. Остальные ежатся на своих местах, снаружи стоят охранники, а внутри таится смерть. Гранди называет Муссолини изменником и утверждает, что сто тысяч солдатских матерей проклянут диктатора со стоном: "Муссолини убил моего сына!" Дуче вопит:

- Неееет!!! Это неправдаааа!!!

Только Гранди не дает сбить себя с ритма и, не прерывая, наносит очередные удары, все более оскорбительные. Под конец он ставит вопрос о вотуме недоверия главе государства. Снова громкая дискуссия.

Минула полночь. Еще два часа защитники дуче и его критики нападают друг на друга. Атмосфера делается все более тяжелой, пропитанной ненавистью. Дуче уже не просит голоса, он молчит и наблюдает за театром обезумевших марионеток, ведущих за него борьбу. В 2.30 ночи он как бы очнулся от сна, прерывает ссору и приказывает генеральному секретарю партии, Скорце, вынести предложение о вотуме недоверия на голосование. Все карты розданы. Начинается торговля. Муссолини уверен, что старые товарищи по священному маршу на Рим не поддержат Гранди, и что он, вместе со своим зятем и одновременно своим заместителем, пере голосуют банду предателей. Скорца срывается с места и кричит:

- Голосую против предложения!

И тут же спрашивает:

- Суардо?

- Воздерживаюсь.

- Де Боно?

- Голосую за предложение.

- Де Векки?

- За.

- Гранди?

- За.

Все разыгрывается молниеносно. Где-то посредине находится Чиано. Дуче встатиривается в зятя с надеждой, но Чиано, не колеблясь, говорит:

- Я за предложение.

Скорца подсчитывает голоса. Девятнадцать иерархов высказалось за предложение, семеро – против, Суардо воздержался. Тишина. За дверями стража. Гранди сует правую руку в карман с гранатой.

Слышно тяжелое дыхание дуче.

Двадцать пятое июля 1943 года, 2.45 ночи. Дуче поднимается, собирает бумаги и какое-то время вглядывается в лицо зятя. Потом идет к двери, поворачивается и тихо говорит:

- Вы вызвали правительственный кризис. Вы убили фашизм. Объявляю заседание закрытым.

На переломе 1943/1944 годов покер, начатый в Риме, вступает в финальную стадию – начинается реванш в последнем бастионе Муссолини, в Социальной Республике Сало. Стем только, что теперь за столом сделалось теснее: появился третий партнер – немцы. За жизнь Чиано, который сам сдался в руки Муссолини, и которого бросили в камеру, сражаются Кальтенбруннер и Гиммлер. Им не нужен человек, нужен его дневник, содержащий ужасные обвинения в адрес Риббентропа. Начальник СД на территории южной Европы, Хёттль, говорит Кальтенбруннеру:

- Взамен за жизнь этого политического трупа мы можем иметь его дневник!

Что означает: мы можем перебить хребет Риббентропу. Чиано, зная всех бандитов Третьего Рейха, поставил на желающую свалить Риббентропа коалицию Кальтенбруннера-Гиммлера. Поставил он неправильно, но покер – это такая штука, что всего предусмотреть невозможно.

Начинается мастерская торговля, которую с немецкой стороны ведет красивейшая агентесса СС, Хильдегарда Беетц, целыми часами проводящая в камере Чиано. В тот момент, когда обо всем уже договорено (взамен за дневник, Чиано вывезут в Венгрию), предупрежденный обо всем Риббентроп доносит Гитлеру о "планируемом побеге изменника". Буквально в последний момент. Разъяренный фюрер приказывает Кальтенбруннеру приостановить операцию. Сатанинский дневник перестал быть тузом; он превратился в мелочь. В этот момент граф Галеаццо Чиано понял, что эту партию, ставкой которой – его жизнь, он проиграет.

Все остальное: процесс и приговор, стали только последней раздачей и торговлей в открытую, а все фигуры находятся в руках дуче – раздает он. А ведь известно, что хороший шулер раздает, что захочет. Торговля продолжается с 8 по 10 января в крепости Кастельвеккио. Чиано объясняет судьям, что он не желал свержения фашизма, но только реформирования. С таким же успехом он мог цитировать им букварь. Из шести преданных суду бывших иерархов, пятеро – вместе с ним – приговорено к смерти. Для исполнения приговора их перевозят на пригородный полигон Сан Цено и садят на стулья, спиной к расстрельному взводу, чтобы еще сильнее унизить. Но Чиано не дает себя унизить, он знает историю Италии, знаком ему и поступок Мюрата в замке Пиццо. В тот самый момент, когда раздается команда: "Огонь!", он срывается с места и поворачивается лицом к стволам. Залп. Четверо осужденных падают, но потрясенные солдаты промахнулись – Чиано только ранен и кричит от боли или от гнева. Командир взвода, Фурлотти, повторяет команду, раз и еще раз. Ружья перезаряжают, залп за залпом, пули прошивают уже мертвый стул, а Чиано до сих пор живет! Фурлотти прекращает огонь. Он вытаскивает из кобуры пистолет и идет к графу, после чего стреляет ему прямо в голову. Чиано падает грудью на стол и обнимает его, словно любовницу, руки теряют силу, опадают, конец.

Стул Чиано я не видел, а вот кресло д'Эльбе – да. Это оно