Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу

одежды писца и надел тонкие льняные, с самым дорогим ожерельем из самоцветов и золотым платком на голове. К тому времени, как он добрался до главного двора, вороные были запряжены и встряхивали шелковистыми головами.

Выхватив поводья у сонного конюха, Шефту вскочил в колесницу и выдернул кнут из держателя.

— Ваше сиятельство, берегитесь! — дрожащим голосом взмолился Иренамон, вцепившись обеими руками в борт колесницы. — Я боюсь за вас… Могу я знать, куда вы едете?

— Да, и знай также, что я могу никогда не вернуться. Я еду во дворец, старый друг, сунуть голову в петлю. Молись Сияющему, чтобы она не затянулась слишком рано.

Шефту наклонился и сжал руку старика. Затем он щелкнул кнутом, и колесница с грохотом копыт рванулась вперед, вылетела из внушительных ворот и понеслась по Улице Сикоморов ко дворцу.

* * *

В Менфе родился ребенок — крошечный мальчик, что зычно кричал в египетской ночи. Мать уже повязала ему на запястье защитный амулет, а отец спешил сжечь щепотку благовоний для Нуит, Великой Матери, в благодарность за благополучные роды. Когда аромат донесся до ноздрей Звездной, она безмятежно улыбнулась и позволила своим сияющим глазам снова обратиться к Фивам.

Теперь она не могла найти писца; на большой вилле под сикоморами она видела лишь старика в ночных одеждах, одиноко стоявшего у ворот и склонившего лысую голову на руки. Однако далеко внизу, на темной улице, было движение — быстрое и безрассудное, и грохот копыт. Это была колесница, которую на полной скорости гнал молодой вельможа в ожерелье, соперничавшем с усыпанным звездами горлом самой Нуит, и его кони были черны, как ее волосы. Она с интересом наблюдала, как он пронесся по одной улице, затем по другой, и, обогнув последний угол у дворцовых стен, резко остановился у рощи акаций, которую, кажется, помнила.

Да, это было то же самое место, ибо из его темного укрытия выскочил речной капитан, который провел короткое совещание с вельможей, а затем неуклюжей рысью пустился по изгибу дворцовой стены. Другой же хлестнул коней и погнал прямо к главным воротам. Его голос, смелый и требовательный, слабо донесся до далекого уха Нуит, и через мгновение дворцовые ворота распахнулись. По его зычному приказу часовой вытянулся в струнку, подняв меч в приветствии, когда колесница пронеслась мимо него и вихрем устремилась по Восточной Аллее.

Звездная редко встречала более пылкого юношу, и он пришелся ей по душе. Она задалась вопросом, куда он послал речника и с какой целью. После недолгих поисков она обнаружила капитана на некотором расстоянии к западу, тяжело колотившего в дверь длинных казарм, где размещалась гвардия фараона. Ответом ему была вспышка лампы внутри, затем дверь распахнулась. Нуит быстро моргнула, заставив тысячи звезд замерцать. К ее разочарованию, капитан шагнул в освещенную комнату, куда ее видящие в ночи глаза больше не могли за ним следовать.

* * *

— Военачальник Хофра? — задыхаясь, спросил Неконх.

— Это я. В чем дело, человек?

— Я принес сигнал. Приказ вельможи Шефту — исполнить сегодня, немедленно! Он велит вам поднять своих солдат. Ровно в час четвертой отметки они должны выступить на дворец. Сначала одолейте часовых и оставьте достаточно лучников у ворот, чтобы сдержать регулярные войска, если они попытаются прийти на помощь. Затем…

— Постой! — недоверчиво вырвалось у военачальника. — Сегодня? Революция должна состояться сегодня?

— В час четвертой отметки, не позже! Слушай же — оказавшись во дворце, ты должен послать отряд к покоям царя, пока сам будешь штурмовать тронный зал. Возьми для этого побольше людей. Мы думаем, зал полон солдат регулярной армии. У тебя всего полчаса. Торопись!

— Ты, должно быть, безумен, мой друг! Я не смогу так быстро!

— С божьей помощью сможешь! — взревел Неконх. — Клянусь Амоном, ты должен! Вельможа Шефту вошел в пасть льва, и он умрет, как крыса в ловушке, если мы не справимся! А может, и так умрет. — Неконх плотнее нахлобучил парик и потянулся к дверной задвижке.

— А что с другими фракциями? — рявкнул Хофра, который, несмотря на свои протесты, уже торопливо застегивал кожаную тунику. — Жречество, вельможи, что поклялись в верности, простой народ. Их подняли?

— Туда-то я сейчас и иду, поднимать вельмож. Мои товарищи на другом берегу делают остальное. К этому времени верховный жрец царицы уже пал, если все пошло хорошо, и на рассвете из храма выйдет процессия, за которой последует народ. Они свою часть выполнят, не бойся. Но без твоих закаленных войск…

— Они далеко не закаленные, капитан! — мрачно произнес другой, хватая шлем со стула. — Это невозможно, но, клянусь всеми богами Египта, я сделаю все, что в моих силах!

— Удачи тебе! — Неконх снова ринулся в ночь, а Хофра исчез в длинном коридоре казарм, чтобы поднять своих солдат.

* * *

Нуит не видела, как вышел капитан, ибо наблюдала за молодым человеком в сияющем ожерелье. Он бросил свою колесницу у дворцовых конюшен и побежал через лабиринт садов и дворов. Впереди, в том направлении, куда он бежал, лежало северное крыло Золотого Дома и великая зала, где женщина Хатшепсут — та, что надменно заявляла о своем происхождении от славного деда самой Нуит, сияющего Ра, — обычно проводила свои приемы. Что-то происходило в той зале, что-то уродливое. Но там было слишком много света от факелов, чтобы любящие тьму глаза Нуит могли разобрать, что именно. Она почувствовала трепет дурного предчувствия, совершенно неподобающий богине, когда поняла, что ее смелый юноша направляется прямо в предбанник, примыкающий к зале. Он вошел в туман света, окружавший порталы, а затем, к разочарованию Нуит, он, как и капитан, исчез за освещенной факелами дверью.

Она пожала своими звездными плечами. Эти суетливые смертные позабавили ее, но теперь она проведет остаток темных часов, любуясь своей красотой в зеркале Нила. Она начала это делать, но вскоре настойчивый зов женщины в Дельте напомнил ей о ее вековечных обязанностях, и она забыла о Фивах, вводя в мир еще одного нового египтянина.

* * *

Мара медленно выплывала из своего моря темного забвения. Кто-то брызгал ей в лицо холодной водой и грубо тряс ее.

«Они просто снова начнут меня бить, — подумала она, не открывая глаз. — Притворюсь…»

Но стоило ей это подумать, как она, охнув, содрогнулась — чья-то рука коснулась ее израненных плеч.

— Она просто притворяется, — произнес Нахерех. — На колени, живо!