Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

Мухаммеда II случилась и одна драматическая история (хотя и не совсем кровавая, но с весьма ощутимым «привкусом крови»), привлекшая к себе внимание хронистов и вошедшая в «золотой фонд» романтических легенд о злодеяниях «отвратительной секты».

Эта история была связана с именем известного в описываемое время мусульманского богослова – Фахр ад– (аль-) Дина (или аль-Рази) – суннитского законо– и вероучителя, преподававшего в духовном училище города Рея. Аль-Рази был благочестивым «муслимом», буквально вошедшим в пословицу своей ярой критикой измаилизма и измаилитов, которых он считал достойными всяческого осуждения, проклятия и искоренения «еретиками». Его лекции в рейском медресе привлекали всеобщее внимание воинственными нападками высокоученого мужа на ложные догмы и принципы «батинии», чьи приверженцы, по убеждению суннитского богослова, самым вопиющим образом искажали исламское вероучение.

Со временем все более яростные нападки аль-Рази на «батинию» превысили меру терпения низаритского имама Мухаммеда II, направившего своего верного «фидаина» в Рей заставить аль-Рази умолкнуть. Направленный на выполнение столь ответственного задания «кинжальщик» предусмотрительно стал одним из талибов (а по-нашему – студентов) красноречивого Фахр ад-Дина. Низариты вообще, а низаритские «фидаины» – в особенности – были известны целым рядом особых навыков, развитых ими в течение своей жизни, в качестве главной ударной силы движения. Первым из этих навыков была способность «фидаинов» к адаптации и к интеграции, способность, наподобие хамелеона, приобретать «окраску» той среды, в которой им было предназначено действовать. Вторым – терпение, способность ждать, сколько угодно долго. На протяжении семи месяцев затаившийся «фидаин» прилежно посещал все лекции аль-Рази, подавляя в себе периодические (если не постоянные) приступы возмущения и гнева, хотя ему приходилось безучастно, а то и с видимым одобрением, внимать самым резким выпадам ничего не подозревавшего маститого наставника против ордена, чьим членом «прилежный» талиб втайне являлся.

Но наконец ему представилась возможность расквитаться с дерзким на язык преподавателям за всю изрыгнутую тем на «батинию» злобную хулу. Обсуждение темы очередной лекции привело к чрезвычайно сложному по содержанию религиозному диспуту. И скрытый под личиной талиба «фидаин» попросил наставника побеседовать с ним с глазу на глаз после окончания лекции. Аль-Рази решил, что талиб обратится к нему за разъяснением сложного богословского вопроса, и согласился встретиться с пытливым учеником наедине. Однако, как только они остались после занятий вдвоем в опустевшей аудитории, «фидаин», сбросив маску прилежного талиба, извлек кинжал и с угрожающим видом показал его преподавателю. На недоуменный вопрос аль-Рази, что это значит, и что талиб собиратся делать, тот ответил, что собирается вспороть почтенному наставнику живот от груди до пупка в наказание за проклятия, которыми он осыпал с кафедры низаритов. Нависшая над аль-Рази смертельная угроза заставила его наброситься на своего потенциального убийцу. Однако в завязавшейся между ними схватке не на жизнь, а на смерть молодой и проворный талиб оказался сильнее учителя. Повалив аль-Рази на пол и усевшись ему на грудь, «фидаин», однако, дал поверженному шанс покаяться и вымолить себе прощение и жизнь. Фахр ад-Дин поинтересовался, какую цену он должен будет уплатить за свою жизнь. «Фидаин» ответил, что с этого дня наставник должен будет воздержаться от повторения своих прежних нападок на низаритов и их верования и воздержаться от новых выпадов в прежнем духе. Мало того! В подкрепление своего требования, мнимый талиб извлек на свет Божий кошель, содержавший триста шестьдесят пять золотых монет (надо думать, сей кошель был немалых размеров). Этот «веский» аргумент «фидаин» вручил ошеломленному всем произошедшим аль-Рази, добавив, что столько же золотых тот будет получать ежегодно, если будет соблюдать уговор. С того памятного дня Фахр ад-Дин, как по волшебству, резко сменил свой тон и лексикон в отношении низаритской «секты».

Это изменение не осталось незамеченным. Один из «настоящих» талибов аль-Рази спросил наставника, почему он вдруг столь резко умерил свой пыл в отношении низаритов, которых раньше гневно клеймил и бичевал по любому поводу. Фахр ад-Дин дал ему многозначительный ответ, суть которого сводилась к следующему: он прислушался к доводам «сектантов», которые были сочтены им «вескими и убедительными». Примерно так же данная история была изложена и Рашид ад-Дином Фазлуллахом Хамадани.

История с аль-Рази бросает некоторый свет на тот период истории низаритов, который, по сравнению с периодами известных нам исторических событий, представляется исследователям чем-то вроде «закрытой книги». Возможно, скудость сведений о низаритском движении этого времени объясняется желанием самих «эзотериков» как можно меньше контактировать с внешним миром, чтобы этот мир, наконец, оставил их в покое. Конечно, подобное желание могло рассматриваться как непозволительная и недостижимая роскошь, однако низариты данного периода действительно приложили максимум усилий, чтобы сохраняться в условиях максимальной изоляции от окружавших их со всех сторон потенциально враждебных суннитских государств. Чтобы понять, почему это было так, необходимо учесть и рассмотреть общую обстановку на Ближнем и Среднем Востоке в годы правления имама Мухаммеда II.

С древнейших времен человеческой истории Ближний Восток был (и остается по сей день) неким «универсальным театром военных действий» для всего цивилизованного мира, своего рода «вселенской пороховой бочкой». Занимая чрезвычайно важное стратегическое положение на стыке между Европой, Азией и Африкой, этот регион во всех отношениях – торговом, политическом, военном) был центром и «осью вращения» Древнего мира. На протяжении тысячелетий он содрогался от поступи воинов и конского топота армий разных держав, в большинстве случаев проходивших этот регион на пути к дальнейшим, более великим, завоеваниям, но неизбежно приводивших к хаосу по пути своего следования. Но не раз на Ближний Восток вторгались и бесчисленные орды неведомых прежде воинственных народов, намеренных там остаться. Последними из этих завоевателей были неоднократно упоминавшиеся выше тюрки, пришедшие из Центральной Азии и подчинившие Ближний и Средний Восток власти династии Сельджукидов. Поначалу эта династия казалась непобедимой. Однако с течением времени Сельджуки, как уже известно уважаемым читателям, погрязли в распрях и междоусобицах. Постепенно внутренние трения и конфликты нарастали, подобно раку, разъедая мощь и жизнеспособность Сельджукской династии до тех пор, пока та не оказалась охваченной смертельным недугом.

В силу этих обстоятельств, в период правления низаритского имама Мухаммеда II в Иране и Ираке царил не меньший хаос, чем в Сирии и Палестине. Именно в годы его пребывания в должности смертельно больная династия Сельджукидов достигла плачевного состояния, в котором уже не имела надежды на выздоровление и восстановление сил. Что, естественно, стало «манной небесной» для имама Мухаммеда, поскольку шансы на то, что возглавляемый им орден будет оставлен врагами в покое, неизмеримо возросли по сравнению с предыдущим периодом, а его потенциальные враги были заняты обороной как друг от друга, так и от других, новых врагов, отвлекавших их