Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

исследовать природу этой сущности до тех пор, пока представление обобщенных, но конкретных героических действий не уступает представлению явления героизма как такового. В этот момент творческая личность получает возможность имитировать и сознательно воплощать сам процесс искупления мира.

Закон – это необходимое, но все же недостаточное условие спасения. Под его защитой формируется личность, он ограничивает хаос, упорядочивает возможности, позволяет дисциплинированному человеку добровольно реализовать свой потенциал (душевные порывы) под его контролем, допускает решение задачи творческого и мужественного существования, контролирует поток живой воды в долину смертной тени. Но если закон считается абсолютом, он превращает человека в вечного подростка, который принимает все жизненно важные решения по указке отца. Он снимает с людей ответственность за их действия и, следовательно, препятствует раскрытию потенциального величия души. Жизнь без закона остается хаотичной и эмоционально невыносимой. Жизнь как чистый закон не приносит достойных плодов и становится не менее невыносимой. Господство хаоса или господство бесплодия одинаково порождают убийственное негодование и ненависть.

Христос представил Царство Небесное (архетипическую цель) как обитель духа, то есть как психологическое, а затем надличностное состояние. Оно имело несколько критических отличий от Земли обетованной, описанной в Ветхом Завете. Во-первых, чтобы его построить, нужно было добровольно изменить личное отношение и мировоззрение, а не объединить физический труд и возможности окружающего мира. Во-вторых, оно основывалось на революционном и парадоксальном переосмыслении природы цели – самого рая. Жизнь и проповеди Христа – как архетипические образцы героического бытия – выводят на первый план процесс существования, а не его продукты. Смысл симфонии не в последней ноте, хотя именно к ней движется музыкальное повествование. Точно так же мы не стремимся к созданию некоего статичного совершенного бытия – человек счел бы такое совершенство невыносимым (и это прекрасно проиллюстрировал Достоевский). Скорее, наша цель – это воспитание способности сосредоточиваться на непроизвольно привлекающих внимание и эмоционально значимых событиях настоящего, достаточно осознанных и понятных, чтобы не беспокоиться о прошлом и будущем.

Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!

Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.

Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.

Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6:28–34).

Изречение «довольно для каждого дня своей заботы» не призывает жить как стрекоза, а не муравей, петь летом и голодать зимой, а сосредоточиться на задаче и реагировать на совершённую ошибку. Когда ваши действия приводят к последствиям, которые невозможно вынести, обратите на это внимание и измените поведение, независимо от того, что для этого потребуется. Постоянно помните о собственном несовершенстве, чтобы не впасть в гордыню и не превратиться в непреклонного, жесткого и мертвого духом человека. Живите, полностью осознавая, что вам свойственно ошибаться, и исправляйте свои ошибки. Укрепляйте уверенность и веру, не отступайте и не избегайте неизбежного контакта с ужасающим неизвестным, чтобы не жить в яме, которая становится все теснее и темнее.

Страсти Христовы символизируют превращение процесса достижения цели в саму цель – превращение подражания Христу (что является долгом каждого христианина) в воплощение мужественного, правдивого, уникального человеческого бытия:

Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу [жизнь] свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мф. 16:24–26)

Христос повелел превыше всего ставить истину и уважение к человеку как образу и подобию Бога. Тогда вы получите все необходимое – но не все, что, по вашему мнению, необходимо (поскольку эта мысль ошибочна и руководствоваться ею нельзя), – чтобы сделать жизнь с обостренным (само)сознанием терпимой и не прибегать к защитным заблуждениям, обману, избеганию, подавлению или насилию. Эта мысль образно представлена на рисунке 61[574]. На нем изображено тело Христово как второй плод Древа мира. Вкушение первого плода привело к грехопадению; если же отведать второй, павшие получат искупление. Ужасная женщина в образе Евы предлагает яблоко в форме черепа; благая женщина в образе церкви раздает облатки, которые символизируют Искупителя. Принятие мистического тела Христова во время богослужения является драматическим представлением убеждения в том, что герой должен жить во всех людях – что каждый может разделить сущность Спасителя.

Рис. 61. Древо мира как символ смерти и искупления

С точки зрения восточной философии такое существование – это следование по пути смысла к Дао. Праведник идет по лезвию бритвы, балансируя между мифическим мужским и женским началами – между потенциально отупляющей безопасностью порядка и изначально разрушительной возможностью хаоса. Такая жизнь придает достаточно сносный смысл блаженной защищенности, делает каждого человека стойким хранителем традиции и бесстрашным исследователем неизвестного, обеспечивает одновременное продвижение и поддержание стабильного, динамичного существования в обществе и твердо направляет на путь внутренней целостности и духовности:

Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне (Мф. 7:24–25).

Алхимическая процедура и философский камень

Предисловие

Часть первая

Западные алхимики, следуя сценарию, восходящему к эпохе эллинизма, разделяли процесс трансмутации, т. е. создания философского камня, на четыре стадии. Первая стадия (nigredo) – возврат материи в жидкое состояние – символизировала «смерть» алхимика. Согласно учению Парацельса, «тому, кто стремится обрести Царство Божье, прежде предстоит телесно возвратиться в лоно своей матери и там умереть». Под «матерью» понимается prima materia [первичная материя], massa confusa [смешанная масса], abyssus [бездна][575]. Некоторые тексты подчеркивают параллелизм алхимической трансмутации неживой материи и самого адепта. «Вещи обрели совершенство, соответствуя их подобиям, поэтому адепт должен пребывать в единстве с операцией»