Социальный парадокс: автономия, связь и почему нам нужно и то, и другое, чтобы обрести счастье - Уильям фон Хиппель

Участников просили вытянуть соломинку, чтобы узнать, будут ли они сами подвергнуты удару током или им поручат наблюдать за тем, как другого человека слегка ударит током. Розыгрыш всегда подстраивался таким образом, чтобы наблюдателем был настоящий участник . Затем участники наблюдали за тем, как Элейн (сотрудница экспериментатора, выдававшая себя за другого участника) подключает ее к шоковому аппарату. Во время подключения к аппарату Элейн спросила экспериментатора, насколько сильными будут удары, и получила ответ, что "они не причинят необратимого вреда". Экспериментатор продолжил: "Знаете, если вы поцарапаете ноги, идя по ковру, и коснетесь чего-то металлического? Так вот, они будут испытывать дискомфорт в два-три раза сильнее".

К сожалению, выяснилось, что бедняжку Элейн в детстве сбросили с лошади на электрический забор, и она была сильно травмирована этим событием. Как следствие, она притворилась, что довольно плохо реагирует на первые два удара током, заметно расстроившись. Когда экспериментатор увидел это, он спросил Элейн, не хочет ли она продолжить. Элейн настаивала, что с ней все будет в порядке и что она не хочет портить эксперимент. В этот момент экспериментатору пришла в голову умная идея: возможно, участнику и Элейн стоит поменяться ролями, чтобы Элейн не страдала и эксперимент можно было продолжить. Вопрос заключался в том, какой процент людей готов сам принять удар током, чтобы прекратить страдания Элейн.

В этих экспериментах был еще один критический фактор, который необходимо учитывать, прежде чем мы увидим, как люди отреагировали на это предложение. Половине участников сказали, что им придется наблюдать за тем, как Элейн получит все десять ударов током, а половине - что они могут прекратить наблюдение после двух из них. Таким образом, каждый мог избежать ее страданий, взяв их на себя, но половина из них также могла избежать ее страданий, просто сбежав, когда первые два удара уже закончились. Что же сделали люди? Вас не удивит, если вы узнаете, что таких было много, но, что является большой победой человеческой доброты, большинство людей предпочли поменяться с ней местами, даже если они могли отвернуться и постараться выбросить ее страдания из головы. Шансы отвернуться также снижались, когда люди испытывали к ней больше сочувствия.

Что мы должны сделать из этих выводов? Прежде всего, викарные страдания реальны. Более половины людей, участвовавших в этих экспериментах, предпочли бы сами получить удар током, чем смотреть, как кто-то другой корчится, притворяясь, что его бьют током. Этот эффект был сильнее среди более эмпатичных людей, которые реже отворачивались и чаще становились на ее место. Люди с высоким уровнем эмпатии не могли смириться с тем, что она продолжает мучиться, и предпочитали сами принимать на себя неприятные ощущения, потому что знали, что смогут с ними справиться (ведь их самих не бросали на электрический забор).

Откуда нам знать, что именно неспособность вынести мысль о ее страданиях заставила людей занять ее место? Чтобы проверить эту возможность, Боб Чалдини и его коллеги повторили эксперименты Бэтсона, но дали половине участников таблетку, которая якобы "замораживала" их настроение, делая невозможным улучшение самочувствия на короткое время. На самом деле таблетка была просто плацебо; цель состояла в том, чтобы убедить людей, что улучшить их настроение будет сложно, поэтому им не стоит пытаться. Циалдини обнаружил, что таблетка снижает вероятность того, что люди поменяются местами с Элейн, и более склонна просто уйти. Когда они думали, что застряли в своем текущем настроении, люди были менее склонны помогать.

Эти результаты позволяют предположить, что эмпатичные люди хотят помочь отчасти для того, чтобы уменьшить свою собственную печаль и внутреннее смятение. Эти эксперименты также показывают нам, что когда люди сопереживают чужой боли, они сами испытывают настоящую боль - боль, которую они настолько мотивированы облегчить, что готовы терпеть удары током, лишь бы не смотреть, как кто-то другой корчится в агонии. В соответствии с этой возможностью, когда мы помещаем человека в аппарат фМРТ и измеряем работу его мозга, когда он испытывает боль или наблюдает за тем, как кто-то другой испытывает боль, многие из тех же нейронных сетей активизируются в обоих случаях. Викарная боль причиняет боль.

Откуда вообще берутся эти индивидуальные различия в эмпатии? Мы знаем, что генетика играет определенную роль, поскольку гены объясняют примерно половину причин того, почему одни люди чувствуют эмоции других, а другие - нет. Мы также знаем, что женщины более эмпатичны, чем мужчины, и этот факт согласуется с половыми различиями в связях и автономии, о которых мы говорили в главе 4. Действительно, большая эмпатия женщин во многом объясняет, почему они чаще становятся либералами, и это половое различие в политических предпочтениях не является незначительным эффектом. Например, на выборах 2020 года Трамп получил 53 % голосов мужчин, но только 42 % голосов женщин. Эти выборы могут показаться вишневыми, учитывая личную историю Трампа с женщинами, но 10-процентный гендерный разрыв типичен для последних тридцати лет. Например, на выборах 2012 года Ромни получил 54 % голосов мужчин, но только 44 % голосов женщин. Насколько мне известно, личное поведение Ромни с женщинами было безупречным. Эти данные говорят нам о том, что если бы мужчинам не разрешили голосовать, то не было бы президента Трампа, а если бы женщинам не разрешили голосовать, то не было бы президента Обамы. Эмпатия имеет значение.

Эмпатия играет центральную роль в различиях между левыми и правыми не только по причинам, о которых говорилось выше, но и потому, что эмпатия вплетена в другие социальные установки. Например, левые и правые также различаются в своих убеждениях относительно того, можно ли доверять людям и безопасен ли мир. Если я считаю, что люди по сути своей добры и достойны доверия, а мир - безопасное место, я буду испытывать гораздо больше сочувствия к другим, чем если я считаю, что люди хотят меня заполучить, а мир полон опасностей. Более того, когда я пытаюсь разобраться в поведении других людей, я, скорее всего, дам им добро, если буду верить, что люди в основе своей добры. Конечно, они могли сделать что-то не так, но, скорее всего, они оказались в тяжелых обстоятельствах и у них не было другого выбора, кроме как нарушить закон. Моя фундаментальная вера в доброту других людей сделает меня снисходительным к плохому поведению, ориентируя на реабилитацию, а не на возмездие при выборе наказания. Эмпатия способствует установлению связей, а значит, я буду склонен помогать людям вернуться на путь истинный.

Напротив, если я считаю, что мир опасен и людям нельзя доверять, я буду не только меньше сопереживать,