Академия боли - Эдуард Сероусов

Дэниел увидел в этих словах ещё один элемент идеологии Академии Блэквуд – оправдание своих действий через создание ложной дихотомии, в которой любая альтернатива их подходу представлялась худшей.

– Существует разница между пониманием механизмов влияния и их активным применением для управления другими, – сказал он. – Между знанием о том, как можно манипулировать людьми, и превращением этого знания в основу своего взаимодействия с миром.

Итан поджал губы, явно неудовлетворённый ответом отца.

– Ты просто не понимаешь, чему на самом деле учит академия, – сказал он. – Ты видишь только часть процесса и делаешь выводы обо всём.

– Тогда помоги мне понять, – предложил Дэниел. – Объясни мне, чему на самом деле учит Академия Блэквуд.

Итан некоторое время смотрел на отца, словно оценивая его искренность и открытость.

– Академия учит видеть больше, – сказал он наконец. – Видеть паттерны, структуры, связи, которые другие пропускают. Понимать, как функционируют системы – социальные, психологические, информационные. И да, использовать это понимание для влияния. Но не ради контроля или манипуляции, а ради… оптимизации.

– Оптимизации? – Дэниел поднял бровь.

– Любая система имеет оптимальное состояние, – пояснил Итан. – Состояние максимальной эффективности, стабильности, адаптивности. Цель влияния – направить систему к этому оптимальному состоянию, преодолевая естественные сопротивления и инертность.

Дэниел почувствовал холодок от этих слов. Его сын говорил о человеческом обществе, о живых людях с их эмоциями, ценностями, свободой выбора, как о механической системе, которую нужно "оптимизировать". Это был классический технократический взгляд, лишённый эмпатии и уважения к человеческой автономии.

– А кто определяет, что такое "оптимальное состояние"? – спросил он. – Кто решает, к чему нужно "направлять систему"?

– Те, кто способен видеть полную картину, – повторил Итан фразу, которую уже использовал. – Те, кто понимает долгосрочные последствия различных вариантов развития.

– Люди вроде Монро?

– Да, – кивнул Итан. – Люди с визионом, способностью стратегического мышления и инструментами для реализации этого визиона.

– И тебя готовят стать одним из них?

Итан выпрямился, в его глазах появился блеск амбиции.

– Возможно. Если я продолжу демонстрировать потенциал. Если приму предложение мистера Монро о наставничестве.

– Итан, – Дэниел сделал шаг к сыну, – ты не задумывался о том, что такой подход – рассматривать людей как элементы системы, которую нужно оптимизировать, игнорировать их право на автономные решения – по сути своей… антигуманен?

– Я не говорил об игнорировании автономии, – возразил Итан. – Я говорил о направлении. О создании контекста, в котором люди самостоятельно принимают решения, ведущие к оптимальному результату.

– Но если этот контекст создан через манипуляцию, если выбор предопределён ещё до того, как человек начинает размышлять… Это иллюзия автономии, не более того.

Итан нахмурился, явно раздражённый тем, что отец продолжает оспаривать его позицию.

– Пап, – сказал он наконец, и его голос звучал усталым и немного снисходительным, – я понимаю твоё беспокойство. Правда. Но ты смотришь на это слишком однозначно. Мир не чёрно-белый. Иногда нужно выбирать между несовершенными вариантами.

Он сделал паузу.

– Сегодня был долгий день, и я устал. Можем мы продолжить этот разговор завтра?

Дэниел понимал, что дальнейшее давление сейчас могло только оттолкнуть сына. Он кивнул.

– Конечно. Отдыхай, Итан. И… ещё раз поздравляю с победой. Независимо от моих оговорок, твоё выступление было впечатляющим.

Итан слабо улыбнулся.

– Спасибо, пап.

Когда Итан ушёл в свою комнату, Дэниел долго стоял в гостиной, размышляя о разговоре. С одной стороны, он был обнадёжен тем, что сын всё ещё готов обсуждать эти вопросы, что он не полностью отвергал обеспокоенность отца. С другой стороны, содержание разговора только подтвердило его худшие опасения.

Итан начинал думать как они. Начинал видеть мир через призму, созданную Академией Блэквуд – мир как система, которую нужно оптимизировать, люди как элементы, которыми можно управлять для достижения "оптимального состояния". И что ещё хуже, он начинал видеть себя как одного из тех избранных, кто имеет право определять это "оптимальное состояние" и направлять других к нему.

Это была опасная, антидемократическая, по сути своей авторитарная идеология, замаскированная под рациональный, технократический подход. И она пускала корни в мышлении его сына, заменяя его прежние ценности – эмпатию, уважение к автономии других, моральные принципы, унаследованные от родителей.

Дэниел понимал, что время работает против него. Каждый день, проведённый в академии, каждое занятие с Монро-младшим, каждая сессия с доктором Вейл приближали Итана к полной "трансформации", к тому моменту, когда его прежняя личность будет полностью замещена новой, созданной системой.

Таблетки, которые давала Софи, могли замедлить этот процесс, давая Итану моменты ясности, позволяя ему задавать вопросы. Но они не могли остановить трансформацию полностью, особенно учитывая все другие факторы влияния – признание, статус, особое внимание таких фигур, как Монро.

Дэниел чувствовал себя как человек, пытающийся остановить океанский прилив голыми руками. Но он не мог сдаться. Не мог позволить своему сыну превратиться в безжалостного манипулятора, в инструмент в руках людей вроде Монро.

Он должен был найти способ вырвать Итана из этой системы, пока не стало слишком поздно. Даже если для этого придётся пойти на крайние меры.

Глава 11: Откровение

Следующие два дня после "Симуляционного конкурса" были наполнены напряжённым ожиданием. Итан проводил всё больше времени с Александром Монро-младшим и его группой, возвращаясь домой поздно вечером и уходя рано утром. Их разговоры с Дэниелом стали короткими и поверхностными – дежурный обмен информацией о планах на день, без глубоких обсуждений или личных моментов.

Дэниел чувствовал, как его сын всё дальше отдаляется, погружаясь в мир Академии Блэквуд. Тот краткий момент откровенности, который они разделили после конкурса, казался теперь случайной трещиной в иначе непроницаемой стене. Дэниел не знал, было ли это результатом естественного развития событий или намеренных действий со стороны Монро и доктора Вейл, но эффект был одинаково тревожным.

В субботу утром, просматривая свою почту в кабинете, Дэниел получил короткое сообщение от Итана: "Уезжаю на выходные с исследовательской группой. Полевая практика на побережье. Вернусь в воскресенье вечером".

Никаких подробностей, никаких объяснений, никакого "скучаю" или "люблю тебя". Просто информация, переданная с максимальной эффективностью и минимальной эмоциональной окраской.

Дэниел почувствовал, как внутри растёт тревога. "Полевая практика" могла означать всё что угодно – от безобидного образовательного выезда до интенсивной сессии индоктринации. Он понимал, что отсутствие Итана на выходные лишало его возможности продолжить их разговор, попытаться достучаться до той части сына, которая всё ещё сохраняла критическое мышление.

Он написал короткий ответ: "Понял. Будь осторожен. Позвони, если что-то понадобится". Затем, после