Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

Простоявшая больше трехсот лет большая часть великолепного дворца была уничтожена пожаром. Восхитительные центральные приказы вместе с дворцом императрицы превратились в руины.

Император и императрица пали жертвой во имя спасения родины. Красные ступени к трону были залиты кровью, а скелеты павших воинов поглотило огненное море. Династия прервалась жестокой кровопролитной войной. Мятежник Сун Хуайэнь казнен, оставшиеся войска повстанцев уничтожил Ху Гуанле в южных предместьях города.

Сяо Ци издал указ, в котором говорилось, что всех причастных к восстанию необходимо было немедленно бросить в тюрьму. Главный преступник определен виновным, посему все его родственники и родственники мятежников до третьего колена, уклоняющиеся от ответственности, понесут наказание. Кто изъявил покорность и капитулировал – будет помилован. Вэй Ханя повысили в должности и назначили полководцем императорской армии. Генералу Сюй Икану пожаловали титул Гуандэ-хоу.

Перед залом Верховной гармонии седовласый Гуанлин-ван дрожащими руками принял из моих рук посмертный указ императора и, чеканя каждое слово, пусть и дребезжащим голосом, зачитал его вслух.

Некогда проворный молодой человек, ставший императором, получил строгое и почтительное храмовое имя. Теперь его звали Сянь-ди – предшествующий император. Человек, который смеялся вместе со мной, который злился на меня, который проливал со мной слезы, он теперь – не Цзыдань.

Завершив объявлять высочайшую волю, Гуанлин-ван в трепете упал на колени и отдал Сяо Ци земной поклон.

Наконец согнули колени родственники прежней династии и признали себя подданными нового императора.

Пожилые министры, простолюдины и те, кто еще не отправился гостями на небеса, почтили память императора и императрицы и приветствовали нового совершенного правителя.

Я стояла рядом с ним, плечом к плечу, бесчисленное количество раз. Как Юйчжан-ванфэй. Как его жена. Как его возлюбленная. Но сейчас я стояла рядом с ним как его подчиненная, преклоняя колени и отдавая исполненные величайшего уважения поклоны благоговейно почитаемому императору.

Его профиль очертил золотой румянец утреннего солнца. Он был точно вырезан из золота и железа. И не было на его лице никаких эмоций. Не было и злости.

Сейчас Сяо Ци напомнил мне гигантские холодные статуи в храме предков, вырезанные из ханьского [182] нефрита. Спокойно смотрящие на все сущее с высоты неба, сжимая в руках всю силу и всю власть, чтобы господствовать над миром.

Через сто, а может, через тысячелетия что напишут в анналах истории? Как опишут этот миг? Что скажут об императоре и его императрице?.. Для меня это лишь плывущие облака [183]. Престол. Реки и горы. Благоговейно почитаемый император. Прежняя жизнь Сяо Ци меркла на фоне того, что его ждало впереди. Сяо Ци начал новую жизнь, полную высоких устремлений и грандиозных планов. Для меня же это конец партии в сянци. Генерал [184] пал. Наконец нам больше не нужно было бояться. Не нужно было защищаться. Никто во всем мире не мог навредить нам. Никто не мог повлиять на нашу судьбу. После долгой разлуки мы снова были вместе, опрокинулись небо и земля, все теперь стало не так, как прежде.

Готовились великие перемены, Сяо Ци немедленно созвал всех министров в зал Верховной гармонии.

Я безмолвно развернулась и отступила.

– А-У, – он обратился ко мне при всех и именно так.

Я остановилась и оглянулась, спокойно глядя на него.

Его рука застыла в воздухе, но почти сразу опустилась. Он внимательно смотрел на меня. Он словно хотел сказать мне тысячи слов, но не знал как. Как и полагается подчиненному вести себя с правителем, я опустилась на колени, поклонилась, затем встала и направилась в зал. Тяжелые юбки волочились по холодным, как лед, дворцовым кирпичам, приятно шуршала гладкая, без узоров, парча, звонко покачивались подвески на поясе. Свисающие с потолка ткани вдоль крытой галереи были до боли знакомы, однако в этот момент они казались мне чуждыми.

Когда любимый мужчина возвращается после долгого военного похода, он должен вернуться к своей женщине героем. А потом, как в добрых историях, которые рассказывают во всем мире, они возьмутся за руки и будут неотрывно смотреть друг на друга.

Вот только… Все красивые истории о Юйчжан-ване и его возлюбленной ванфэй остались в стенах их резиденции. С этих пор в строгие и благоговейные дворцовые залы ступили не прекрасные, как в историях, герой и красавица, а император и его императрица.

Как же я устала… Я смотрела на лица дворцовых слуг, и сознание мое спуталось. Я не понимала, кто о чем думает, кто что чувствует. Я очень давно не спала в спокойствии и тишине. Сейчас я безумно хотела спать… Но не могла. Потому что я еще не видела, как вернулись Чэ-эр, Сяосяо и мой брат. Я все еще не была уверена, что они в безопасности. В тот день я лично отослала своих детей, а теперь хотела лично забрать их обратно.

Я растерянно обернулась и подумала о том, как я прямо сейчас побегу к храму. Но дорога под моими ногами покрылась пеленой, тело мое обмякло, и я поняла, что падаю…

Сквозь легкую дымку я почувствовала, как кто-то коснулся моей щеки. От знакомого тепла из глаз моих побежали слезы. Слезы? Я так давно не плакала… Слезы лились, точно проливной дождь. Стекали по щекам, впитывались в кожу его ладони. Я не хотела просыпаться. Я хотела еще немного побыть в этом сне. Но сквозь сон я слышала, как падали капли дворцовых водяных часов.

Распахнув глаза, я поняла, что лежу под расшитым одеялом. На стенах дрожали тени от множества огоньков. Была уже полночь.

– Эй! Кто-нибудь!.. – Я приподнялась на постели, но сил у меня совсем не было. Отодвинув балдахин, я осмотрелась – служанки рядом не было.

С огромным трудом опустив ноги на пол и попытавшись встать, я упала… и в тот же момент меня подхватила пара сильных рук. Задрожал огонек в светильнике с орнаментом фигуры дракона, обвившегося вокруг своей головы. Из фитиля взлетело несколько игривых искр. Меня обхватили за талию и крепко прижали к груди – сильно-сильно, до нехватки воздуха.

Он так и не произнес ни слова, горло его напряглось, а на подбородке, который сейчас упирался мне в лоб, выросла небольшая щетина – кололась немного. Я медленно подняла голову и посмотрела на него. Лицо у него похудело, а брови – такие же решительно нахмуренные. Может, это была лишь иллюзия? Из-за тусклого света свечей. Могущественный герой был изнурен, волосы его растрепаны, а морщинка между бровями стала еще глубже. Глядя на его лицо, я