Когда небо стало пеплом, а земля инеем. Часть 1 - Юй Фэйинь

Но Тан Лань и на этот раз не удостоила её ни взглядом, ни словом. Она шла по садовой дорожке с таким видом, будто не просто возвращается в свои покои, а следует по невидимой нити, ведущей прямиком к эпицентру надвигающейся бури. У неё было чёткое, как удар колокола, ощущение — беда близко, и тратить время на перепалку с ядовитой сестрёнкой было непозволительной роскошью. За ней, как тень, неотрывно следовал Лу Синь.

Мэйлинь, оставшись с открытым ртом, медленно повернулась к Сяофэн, её лицо выражало комическую смесь обиды и невероятного возмущения.

— Ты это слышала? — выдохнула она, смотря на старшую сестру с немым требованием солидарности.

Сяофэн, которая наконец-то смогла расслабить плечи, почувствовав, что давящий взгляд Лу Синя исчез вместе с его хозяйкой, даже вздохнула с облегчением. Она уже могла дышать полной грудью.

— Что слышала? — переспросила она с искренним недоумением. — Она ведь ничего не говорила.

Мэйлинь развела руками с такой театральной выразительностью, что чуть не расплескала свой чай.

— Вот именно! Ни одного слова! Ни единого «извините» или «мне надо»! Просто взяла и ушла, как капризная принцесса! Это верх неуважения!

Сяофэн тихо вздохнула, глядя на свою нетронутую пиалу. В её голосе прозвучала усталая, но вполне отчётливая колкость:

— Знаешь, Мэйлинь… по правде говоря, я бы предпочла, чтобы и ты сегодня ничего не говорила. Молчаливое чаепитие было бы куда приятнее.

Мэйлинь замерла с открытым ртом, на её лице застыла обиженная гримаса, и чаепитие окончательно превратилось в фарс с одной-единственной, оставшейся без публики, актрисой.

Тан Лань шла к своему дворцу, как призрак, её шаги были бесшумны, а фигура, окутанная в тёмные одежды, казалось, плыла над заснеженными дорожками, не касаясь земли. Закат заливал небо кроваво-багровыми тонами, и от этого императорский дворец вдали выглядел не величавым, а зловещим, словно гигантская гробница на фоне апокалиптического неба. Сама природа кричала о надвигающейся беде.

Лу Синь, который с момента нападения Сянлю тщетно искал подходящего момента для разговора, наконец, решился нарушить гнетущее молчание. Его голос прозвучал глухо, нарушая звенящую тишину:

— Госпожа, вы чем-то обеспокоены?

Тан Лань остановилась, но не посмотрела на него. Её взгляд был прикован к багровеющему дворцу. Это ощущение — тяжёлое, давящее, пронизывающее до костей холодным предчувствием — было ей до боли знакомо. Таким же гнетущим воздух был перед той самой атакой на её клан, когда Владыка Демонов обрушил на них свою мощь.

Перед её внутренним взором всплыли картины прошлого: она, Снежа, с серебряным мечом в руках, отчаянно сражающаяся в самой гуще боя. Она видела, как один за другим падали её соклановцы, как гас свет в их глазах, а их сердца переставали биться. Боль и ярость тех мгновений снова ожгли её душу.

Она медленно повернула голову и устремила на Лу Синя очень внимательный, изучающий взгляд. Сейчас он не вызывал в ней страха. Лишь острое, леденящее ощущение грядущей опасности. Она знала, что в будущем именно этот человек, Владыка, объединит под своим знаменем разрозненные силы тьмы. И тогда ранее враждующие демоны, сплочённые общей целью, станут непобедимой армией, сметающей всё на своём пути. Раздробленные кланы людей, шаманов, даосов — все, кто стоял на страже мира духов, — не успеют опомниться и падут один за другим.

И вот теперь будущий тёмный генерал стоял перед ней. Казалось бы, будь в её руках сейчас серебряный меч и полная сила Снежи, одним точным ударом она могла бы убить его и предотвратить катастрофу. Но что-то удерживало её — что-то глубоко личное, иррациональное. Она ещё не видела, чтобы он причинил зло ей или другим. Более того, он защищал её.

Может, можно изменить прошлое? — пронеслась в её голове отчаянная, почти еретическая мысль. Может, он не станет Владыкой, если сейчас всё пойдёт иначе?

Но из её уст вырвались совсем другие слова, облечённые в сталь и лёд. Голос был тихим, но абсолютно чётким, без тени сомнения:

— Лу Синь, запомни. Если ты хоть кому-то причинишь зло… я тебя убью. Сама.

Она не угрожала. Она констатировала факт. В её глазах горела не ненависть, а решимость хранителя, давшего клятву. Это был не вызов, а предупреждение. И обещание.

Глава 68

Лу Синь стоял в своей каморке, глядя в ночное окно, за которым лежал чужой, ненавистный ему дворец. Воздух в комнате сгустился, и перед ним бесшумно материализовался Мо Юань, его верный ворон-оборотень. Существо склонило голову.

— Хозяин, — проскрипел он, и его голос был похож на скрип старого дерева. — Приготовления идут. Семеро ждут твоего знака. Они верны тебе. Они жаждут крови Тан.

Лу Синь молчал. Раньше эти слова заставляли его кровь петь от яростного предвкушения, от сладкой мысли о долгожданной мести. Теперь же они отзывались в нём глухим, тревожным эхом, словно удары по пустой железной бочке.

— План… — начал он, и его собственный голос прозвучал непривычно тихо и нерешительно, заставив Мо Юаня насторожиться. — Он кажется… уязвимым. Я не учёл одного. Во дворце появился ещё один демон. Слабый, скрытный. Но… неизвестный фактор.

Он отвернулся от окна и принялся медленно расхаживать по тесному помещению, его тень причудливо плясала на стенах. Он мысленно вновь и вновь прокручивал свой изначальный, казавшийся ему безупречным замысел: напасть во время важного дворцового события, когда вся знать собрана в одном месте. Свадьба Сяофэн подходила идеально… Семерых его верных, могущественных демонов должно было хватить, чтобы посеять хаос, расправиться с королевской охраной, запугать до смерти слабовольных министров и унизительно уничтожить кланы Тан и Линьюэ. А затем — предъявить свои права на трон через заранее проверенных и подконтрольных ему воинов и чиновников. Он не захватчик с улицы. Он — Цан Синь, последний законный наследник свергнутой династии Цан, возвращающий своё по праву крови.

Что делать? — этот вопрос, как раскалённая игла, вонзался в его сознание, не давая покоя. Убить всю семью Тан? Выкорчевать её под корень, как они когда-то поступили с моей семьёй?

Раньше ответ был бы мгновенным, ясным и полным праведного гнева: «Да. Без сомнений». Теперь же перед его внутренним взором вставал не образ безликих врагов, а одно-единственное лицо. Её улыбка, солнечная и беззаботная, когда она ловила снежинки. Её смех, сорвавшийся с её губ в тот миг, когда она упала со стула. Её заплаканное, искажённое ужасом лицо, когда она увидела его истинную сущность. И её ледяной, полный нечеловеческой силы и решимости взгляд