Хризолит и Бирюза - Мария Озера

Я встретила его взгляд — холодный, но полный скрытого интереса. Он допил бокал, поставил его на стол за спиной и протянул мне руку.

— Не помню, чтобы отсылала тебе приглашение, Иден Герц, — прищурила глаза я, переведя взгляд с его руки на ярко-голубые глаза.

— Меня не нужно приглашать, — начал он, ухмыляясь, затем его слова упали до шёпота: — Я сам всегда прихожу.

Моё сердце на миг замерло. Я скользнула глазами по залу в поисках Нивара, но, не найдя его в толпе, тихо выдохнула и позволила художнику обхватить мою ладонь.

Как только его пальцы сомкнулись вокруг моей ладони, по коже пробежала дрожь, словно лёгкий электрический разряд, достигнув самой глубины. Мы скользнули к середине зала, туда, где мягкий свет люстр отражался в отполированном мраморе, создавая иллюзию звёздного неба под ногами. Музыка текла, как шелк, заполняя пространство и стирая лишние звуки.

В центре площадки он повернулся ко мне лицом, его взгляд был тяжёлым и внимательным, будто он разглядывал не просто моё лицо, а саму суть. Его ладонь уверенно легла на обнажённую кожу спины. Это прикосновение не было грубым, но в нём было что-то опасно-собственническое. Каждое движение раскрывалось через тепло его рук и плотный ритм его дыхания.

Моя грудь вплотную прилегала к нему. При таком тесном контакте, с учетом того, что верх моего платье был сделан из тончайшего материала, мои соски предательски начали выдавать свое присутствие. Мысленно молилась Роду, чтобы Иден этого не заметил. Но стоило об этом подумать, как Иден сделал шаг назад, кружа меня в вихре света и музыки, а затем снова прижал к себе.

— Вижу, ты неравнодушна к близости со мной, — его голос прозвучал низко и лениво, обдавая ухо горячим дыханием.

Я почувствовала, как мурашки забегали по коже от его томного голоса. Сердце забилось быстрее, а дыхание стало поверхностным. В этом танце он будто дирижировал моими чувствами, двигаясь мягко и точно, словно играя на струнах, которых касался только он.

— Не стоит переживать, — шепнул он, его голос был сладкой, почти гипнотической мелодией. — Я лишь хочу, чтобы ты наслаждалась моментом.

Наши тела вновь соединились, и я не смогла удержаться от лёгкой усмешки комичности этой ситуации, в которой я оказалась. Каждый его шаг был плавным и уверенным, и в этот момент вся остальная толпа словно исчезла. Мы стали единым целым, танцуя под звучание музыки, которая заполнила пространство вокруг. Я потерялась в его глазах, в которых мерцали тысячи льдинок, и лишь тихая мысль о том, что всё это может закончиться, заставляла сердце стучать с той же безумной энергией.

Иден, чувствуя моё волнение, притянул меня ещё ближе, и я поняла, что этот танец — всего лишь прелюдия к чему-то большему.

Спина покрылась мурашками. Почувствовав это, мужчина провел кончиками пальцев по всей обнаженной коже под волосами.

— Что ты делаешь? — выдохнула я, стараясь не поддаться этому наваждению.

— Наслаждаюсь, — ответил он тихо, а его губы оказались опасно близко.

Мы почти касались носами. Я отвела взгляд в сторону, понимая, что стоит мне встретиться с его глазами, и он прочтёт во мне всё.

Он продолжал смотреть на меня, и его взгляд был холодным и острым, как айсберг, врезающийся в борт корабля. В этом ледяном спокойствии таилась угрожающая сила, и от этого я чувствовала себя странно уязвимой. Сердце стучало в унисон с музыкой, создавая ритм, который заставлял нас быть еще ближе. Словно мы были единственным существом, слитым в едином танце, который шел вне времени и пространства.

— Ты не должна бояться, — шепнул он, и его голос, мягкий и глубокий, словно бархатная петля, скользнул по моей шее.

Я не нашла слов в ответ. Веки налились тяжестью, но при этом каждое его движение казалось кристально ясным. Танец был опасен, как игра с огнём, но огонь этот грел странно сладко. Мысли путались, как нити в клубке, а тело казалось невесомым и послушным. В его взгляде была настороженность, тонкий интерес, будто он ждал, что я сделаю шаг навстречу, но не решался первым протянуть руку. Я отвела глаза, словно прячась, но его хватка на талии была настолько уверенной, что я даже не подумала вырываться.

Попыталась сосредоточиться на музыке, на мягком звучании виолончели, но звуки словно тонули в густой вате. Лёгкое касание его губ к моим — почти невидимое, едва намёк — стало разрядом молнии, разогнавшей остатки ясности. Внутри всё плавилось, голова кружилась сильнее, и я испугалась собственных мыслей: кого я хочу на самом деле — мужчину, чьи руки держат меня сейчас, или того, чей образ всё ещё жжёт мою память?

Свет в зале приглушили, превращая пространство в мерцающий полумрак. Кристаллы люстр размыто сияли, словно в них накапливался туман. Это было моей идеей — создать атмосферу для интимного медленного танца. Теперь же она казалась мне ловушкой. Музыка стала медленнее и глубже: виолончель заполняла грудь тяжелыми вибрациями, а рояль добавлял бархатные волны.

Иден кружил меня как куклу, каждый раз возвращая к себе так, будто долго тосковал без меня. Эти сравнения в моей голове туманили разум. Возможно, виной был пара несчастных глотков бордового напитка, которые пришлось сделать для вида, а может выпитый залпом бокал шампанского на пустой желудок, но я таяла и растворялась в этом танце.

Его руки вновь скользнули по моей спине, задерживаясь на голой коже, а горячее дыхание коснулось шеи. Каждый его шаг — плавный, контролирующий — тянул меня всё дальше от реальности. Голова кружилась так сильно, что я ощущала себя пером, унесённым чужой волей. Два осколка льда вместо глаз Идена на фоне бледного лица стали в итоге моими единственными проводниками во вселенную, как бы я не старалась избегать этого ранее. Мягкие приоткрытые губы в завораживающей улыбке периодически отвлекали меня от гипнотической нити, что он провел, между нами.

На мгновение я лишилась партнера, и я не поняла, как это произошло.

Всего мгновение я парила над мраморным полом в движении, а затем меня плавно подхватили и увлекли во вторую половину минорного звучания. Все танцующие разом поменяли спутников. Краем глаза я заметила недовольную Никс в паре с…

Иденом? Кто же тогда у меня?..

Ткань чёрной рубашки коснулась моей кожи, пахнущей вином и тревогой. Голова стала тяжёлой, и взгляд поднять оказалось почти подвигом. Медленно, будто сквозь плотный туман, я провела глазами вверх: по линии шеи к резкому подбородку, к прикушенной в злости губе. К ровному носу, ноздри которого раздувались, словно он сдерживал