Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

В день, когда дева в дом мужа войдет,

Я коней покормлю на дорогу [227].

Широк простор бурных Ханьских вод,

Никто никогда переплыть не мог.

На тысячи ли – волн высоких поток,

Не уплыть на плоту из бамбука.

Протяжный звук медленно угас, закончилась песня, и повисла тишина. Большой дворцовый фонарь не мог своим светом спрятать дрожащие на ширме тени.

Лежащие на струнах пальцы застыли, не желая терять столь знакомое и приятное чувство. Высохли слезы в глазах Иннян, испарилась печаль из сердца. Она больше не испытывала сожалений.

Она сыграла эту песню. Для него. Больше прошлое не держало ее.

Иннян встала, отдала императрице глубокий поклон и, не сказав ни слова, отступила к выходу.

– Забери цитру с собой, – не оборачиваясь, сказала стоящая за ширмой императрица.

Цитра, любимая цитра… Инструмент, который тоже должны были конфисковать.

Иннян растерянно смотрела на спину императрицы.

Тетя Сюй сказала шепотом:

– То, что тебе жалуют, стоит взять.

Иннян не знала, что сказать. Обхватив цитру руками и прижав к себе, Иннян хотела опуститься на колени, чтобы поблагодарить императрицу, но та не позволила ей сделать этого.

– Не нужно.

Забыв обо всех правилах приличия, Иннян растерянно посмотрела на императрицу и спросила:

– О чем эта песня?

Вопрос этот ничуть не смутил императрицу. Она медленно произнесла:

– Эта песня о мужчине, который влюблен в женщину далеко на другом берегу реки.

Тетя Сюй знала, что императрица не скажет больше. Она позволила Иннян узнать лишь половину смысла песни.

Разделены водой.

Улыбнувшись, Иннян опустила глаза. Когда-то она думала, что он позволит ей остаться. Жить здесь, за извилистыми прудами, позволит гулять по арочному мостику. И их будет разделять не огромная река, а всего несколько десятков шагов… Река Хань широка, а на берегах ее творится любовь.

Прижав к себе цитру, Иннян ушла. Переступив порог, она обернулась и поклонилась стоящей за ширмой императрице.

Императрица была справедливой женщиной. Когда Иннян вышла наружу, ее сопровождала тетя Сюй, а со стороны вышли императорские служанки. Когда Иннян поклонилась, императрица слегка кивнула головой.

Вскоре стройная фигура девушки с цитрой в руках растворилась в тенях крытой галереи.

Тетя Сюй взглянула за ширму – стройная спина медленно выпрямилась, но женщине это далось с огромным трудом. Ее всегда поражало, как красавица, настоящий феникс, может быть такой сильной и такой слабой одновременно? Тетя Сюй тихо вздохнула и вернулась к императрице.

В кабинете было холодно и тихо, но стены до сих пор помнили печальную музыку цитры. Стоящая за ширмой императрица задумчиво смотрела на покачивающуюся яблоню.

– Ночь становится холоднее.

Тетя Сюй осторожно накинула на плечи императрицы накидку.

А-У только оправилась от тяжелой болезни, а снова так похудела… Тетя Сюй до сих пор звала ее детским именем. С самого детства. Потом, когда она стала юной цзюньчжу, затем ванфэй, а теперь она – императрица. Но для тети Сюй она всегда маленькая А-У.

А-У молчала.

– Здесь давно никто не живет. У тебя недостаток энергии Ян, не стоит тут задерживаться, – строго сказала тетя Сюй.

– Резиденцию нужно снести, – прошептала А-У.

Тетя Сюй удивилась, затем подумала и сказала:

– Конечно. В запустении дворцы долго не стоят.

– Император думал сохранить его и передать в будущем детям из рода Сун… Он никогда не забывает о соратниках… – А-У отстраненно окинула кабинет взглядом. – Я хочу снести все это. Род Хэ сейчас в Западной Шу, император нашел для них подходящее место. Там хорошая земля, много рыбы, можно выращивать рис. Старики и дети могут заниматься там хлебопашеством и ткачеством, жить спокойно. Он с почтением отнесся к старым соратникам. Когда Цзюньвэнь с братом и сестрой встанут на ноги, они могут перебраться в Шу. Им будет запрещено возвращаться в столицу до конца жизни.

– Встанут на ноги? – недоуменно спросила тетя Сюй.

– У него к тому времени будут жена и дети. Ненависть из его сердца никуда не исчезнет, но там он сможет найти утешение.

Профиль А-У в свете дворцового фонаря был точно вырезан из гладкого нефрита. Единственным теплым пятном была помада на ее тонких губах.

– Когда человек ненавидит кого-то, он способен на многое.

У тети Сюй сердце сжалось. Она не могла думать так далеко. Временами она задумывалась, как будет жить через десять лет. Сможет ли она прожить долгую и здоровую жизнь?

– Это Цзюньвэнь никогда не забудет. Мы можем менять направление реки, но обиды трудно устранить. Я не смогу защитить его. Ему не найти мирной жизни в просторном дворце, не подарить спокойствие душе Юйсю в загробном мире. Единственный вариант – позволить ему уехать подальше от столицы и жить в мире со своей судьбой… Я отбросила все обиды и лишь надеюсь, что после моей смерти Чэ-эр будет править совершенным миром.

Яркий лунный свет отражался в ее глазах – даже тетя Сюй не смогла смотреть прямо на него.

– В столице умерли их родители. Гробы с их телами тоже отправили на запад. Уехали люди, опустели дома. Им тут незачем оставаться. Все, что здесь осталось, – обиды. – А-У медленно подошла к перилам и подняла глаза к дереву. – Я до сих пор помню, когда впервые приехала сюда – дерево было не выше забора. Оно так нравилось Юйсю, что она просила пересадить его в свой двор. Но Хуайэнь отказал ей. Он приказал выкопать каналы для отвода воды и построил отдельный двор, куда никому не разрешалось входить. Когда Юйсю рассказала мне об этом, она смеялась, какой у нее нелюдимый муж. В день рождения Хуайэня император устроил пир, после которого все выпивали в его резиденции… Тогда император и его подчиненный были обычными мужчинами. Между ними не было различий.

Выдержав паузу, А-У тихо продолжила:

– Хуайэнь оставался верен ему до самой смерти. В его глазах между ними никогда не было различий.

– Как может этот мятежный предатель заслужить прощение его величества? Он едва не погубил императрицу и двух высочеств! – не выдержала тетя Сюй и выразила свое негодование.

В тот день она бежала, чтобы спасти детей. Она до сих пор помнила кошмары того восстания.

– Он был хорошим человеком… Просто неправильно распорядился полученной властью и положением. И я неправильно его поняла, – А-У прикрыла глаза, сжав бледными пальцами перила.

Тетя Сюй моментально изменилась в лице. Если так подумать, то очень многие могли быть «хорошими людьми».

На земле дрожали тени деревьев. В воздухе послышался тихий вздох.

А-У махнула рукавом и скорбно сказала:

– Бурно течет