Невозможная хозяйка таверны «Драный кот» - Йона Корппи

перестройки системы немаловажную роль играет то, что я запретила сдерживающие артефакты на фундаментальном уровне, когда испытывала сильные эмоции, — я помолчала, подбирая слова. — Это был своего рода крик естества. Жаль только, что другой способ отбирать магию я не могу запретить тем же способом. Чтобы правильно направить силу, нужны особые обстоятельства и… личный отклик.

— Зря я тогда при тебе рискнул проверить чистоту намерений Хокона, — неожиданно произнёс Харальд с искренним сожалением в голосе.

— Этого уже не изменить, — пожала плечами я. — Зато Локи повеселился… Кстати, — я заинтересованно посмотрела на годи. — Каково это? Быть под покровительством бога хаоса? Наверняка множество безумных поручений приходится выполнять?

— Представь себе, нет, — рассмеялся он. — Главное безумие — это просто принадлежность к Локи. Довольно шаткое удовольствие находиться в подвешенном состоянии, — усмехнулся годи. — Знаешь… Сначала я думал, что проверяю заклинателя ради твоей защиты. А потом понял, что дело не только в этом.

Я вопросительно посмотрела на него. Харальд сделал глубокий вдох, словно собираясь с силами.

— Ты, конечно же, не заметила, — медленно заговорил он. — Но я был очарован тобой с момента первой встречи. Ты… — он замолчал, будто не решаясь продолжить. — Я был восхищён тобой. Прожив в столице, нося сдерживающий артефакт, ты не обозлилась на весь мир, а осталась светлой и отзывчивой.

Я смотрела на годи, не зная, как реагировать, что ответить. Но прежде чем смогла подобрать подходящие слова, Харальд мягко улыбнулся и продолжил:

— Я видел, как Хаоран смотрел на тебя, и со временем понял, что моё отношение к тебе другое, — годи кивнул своим мыслям. — Я понял, что мои чувства другой природы. Я восхищаюсь тобой, но понимаю, что ждать большего… Знаешь, — он посмотрел на закат. — Я был бы рад назвать тебя своей сестрой.

— А я тебя старшим братом, — тихо ответила я, чувствуя, как теплеет на сердце.

Харальд улыбнулся, и в его улыбке не было ни тени сожаления — только искренняя теплота.

— Кстати, — годи накинул мне на плечи свой плащ, заметив, как я поёжилась от вечерней прохлады, — что решил император насчёт таверны? Всё-таки она стоит на имперских землях.

— Ох, с таверной забавно получилось, — рассмеялась я, радуясь смене темы. — Он… или это был советник?.. В общем, кто-то из них сказал: «Аврор не может быть чьим-то подданным. Это было бы противоестественно». А потом они с первым советником торжественно продали мне таверну за, — я выдержала паузу для большего эффекта. — Ужин от Чендлера.

— За ужин? — удивлённо приподнял брови Харальд.

— Угу. Чендлер приготовил им какое-то особое блюдо, — я хмыкнула, вспоминая растерянные лица императора и первого советника, когда дракон заявил свои условия сделки. — Думаю, император согласился просто потому, что не ожидал такой нестандартной оплаты. Первый советник был в таком шоке, что сначала подумал, что его разыгрывают.

— Похоже, неспроста Чендлер нашёл общий язык с Сунь Укуном, — усмехнулся годи. — Оба мастера нестандартных решений.

Мы сидели в уютном молчании, наблюдая за последними лучами заходящего солнца. Что-то изменилось между нами — появились простота и теплота, к которым мы оба стремились и которых раньше так не хватало.

Разговор о появлении императора напомнил о том, что где-то там, за пределами смертного мира, был Хокон. До разговора с императором я всем сердцем верила, что заклинатель найдёт способ сократить время трансформации.

Но слова императора разрушили надежду.

«В трансформации нельзя срезать путь, — сказал тогда он, и впервые за весь разговор в его голосе проскользнули настоящие эмоции. Император сочувствовал мне. — Даже самому талантливому заклинателю потребуется не меньше сотни лет, чтобы тело и разум приняли божественную природу. Это не техника, которую можно освоить быстрее. Это изменение самой сути существа».

Наверное, именно поэтому я заперлась тогда в комнате. Одно дело — знать, что придётся ждать, и совсем другое — осознать, что даже Хокон, со всем его упрямством и талантом, не сможет изменить законы трансформации. Что в лучшем случае заклинатель вернётся через сто лет.

А слова Локи… Что ж, это только заявление бога обмана, ему не стоит слепо верить.

Хокон:

В его теле уже не осталось ни одной кости, которая не была бы сломана и перестроена заново. Ни одной мышцы, которая не была бы разорвана и сращена. Божественная сила текла по венам вместе с кровью, и каждый вдох наполнял лёгкие вечностью. Но даже сейчас, когда тело почти приняло новую природу, внутри оставалась странная пустота — место, где раньше была уверенность в своём месте в мире. Вечный свет Асгарда давил на глаза. С каждым мгновением всё сильнее хотелось вдохнуть свежий воздух и ощутить под ногами живую землю.

— А вот теперь, — бог хаоса оскалился в предвкушающей улыбке, — начинается настоящее испытание. То, что способно сломать даже бессмертных. То, что заставляет усомниться в самой сути своего существования.

— Что… — начал было Хокон, но Локи перебил его театральным взмахом руки.

— Политика! — объявил бог хаоса с таким выражением, словно говорил о чём-то невообразимо ужасном. — Совет бессмертных, интриги, древние традиции и, — он сделал драматическую паузу. — Необходимость доказать очевидное тем, кто не желает видеть правду. Особенно когда эта правда угрожает их уютному мирку.

Пространство закружилось, и они оказались перед огромными вратами из светящегося металла. В их сиянии отражались тысячелетия, а узоры, вплетённые в металл, рассказывали истории о создании миров.

— Докажи им, — проговорил Локи с неожиданным отвращением в голосе. — Что ритуалы передачи силы разрушают саму ткань мироздания. И постарайся не сойти с ума.

* * *

— Хотя, — он подмигнул, — иногда только безумцы находят верный путь.

Врата распахнулись, открывая зал совета Асгарда. Золотые колонны уходили в бесконечность, между ними клубился вечный свет. За огромным столом, испещрённым древними рунами, восседали существа, чья сила заставляла сам воздух дрожать. В их глазах отражались эпохи, а в движениях читалась уверенность тех, кто считает свой путь единственно верным.

Следующие круги слились для Хокона в бесконечный круговорот споров и доказательств. Локи появлялся то тут, то там — то поддерживая его аргументы, то внезапно становясь на сторону противников, превращая каждый довод в очередное испытание.

— О, а может, он и прав! — восклицал бог хаоса, когда кто-то из совета