Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

ней всё больше и больше. В свою очередь, Лоренца почти не ощущала существовавшей между ними семнадцатилетней разницы в возрасте и вскоре уже не стеснялась отвечать на ласки Луи, который постепенно обучил её всем приёмам любовной игры. После бурной ночи они обычно спали чуть ли не до полудня, а потом, прослушав мессу в капелле Сан-Галлэ, обедали. Закончив обедать, гуляли по саду или совершали верховую прогулку. В сильные морозы играли в шахматы или в карты. Иногда молодая женщина брала в руки лютню и пела, но больше всего любила читать древних и новых поэтов. Луи нравилось слушать её рассказы о Флоренции, Риме и Милане. Однажды, когда Лоренца поведала ему о своём знакомстве с Леонардо да Винчи, герцог Орлеанский заметил:

– Я хочу построить здесь, в Блуа, новый дворец и украсить его картинами этого флорентийца.

– Если бы Вы увидели, монсеньор, творения маэстро Леонардо, то решили бы, что они являются созданием не человеческой руки, а руки ангела, – с воодушевлением поддержала его Лоренца.

– Может быть, и увижу, – усмехнулся принц. – Рано или поздно я разорю разбойничье гнездо Сфорца.

Взглянув на его решительное лицо, молодая женщина поверила в то, что Моро придётся расплатиться за неосторожность одного из Висконти, когда-то выдавшего свою дочь за французского принца. Между тем, лаская её, Луи с нежностью продолжал:

– Если бы я был поэтом, как мой отец, то воспел бы твою грудь, похожую на шары, выточенные из слоновой кости, твоё лоно, подобное…

– Достаточно, монсеньор, – покраснев, попросила дочь Великолепного.

– Я счастлив, что всё это принадлежит мне, – продолжал её любовник. – Ты – целомудренная и пылкая женщина одновременно и любой мужчина мог бы гордиться твоей любовью. Признаюсь, некоторое время я ревновал тебя к Сольё, но теперь уже, к счастью, он женат, а ты – моя и ничья другая!

– А его друг барон де Монбар тоже женился? – небрежно поинтересовалась Лоренца.

– Кто? Монбар? – принц неожиданно рассмеялся. – Хотел бы я посмотреть на ту красотку, которой удастся затащить его под венец!

– А я слышала, что он собирался обвенчаться со своей кузиной.

– Странно, мне казалось, что этот бургундец питает непреодолимое отвращение к брачным узам.

Молодая женщина вздохнула.

– Что с тобой? – герцог Орлеанский, приподнявшись на локти, заглянул в её лицо. – Разве ты несчастлива со мной?

– Нет, мне хорошо с Вами, монсеньор, – в доказательство своих слов молодая женщина потёрлась щекой об его плечо. – Но меня не оставляет мысль, что я виновата перед Вашей супругой.

– Не терзай себя напрасно. Если бы ты видела мадам Жанну, то пожалела бы меня, а не её.

– Но почему тогда Вы женились на ней?

– Меня заставил это сделать её отец, покойный король. Как я уже говорил, моё рождение было ему словно кость поперёк горла. И вот, когда спустя два года у него родилась вторая дочь, Людовику ХI пришла на ум дьявольская мысль обвенчать меня с этой маленькой калекой. Он написал об этом моему отцу, естественно, ни словом не упомянув об уродстве Жанны, и мой отец, польщённый его предложением, дал своё согласие на мою помолвку с ней. Таким образом, король мог быть доволен: у нас с Жанной не могло быть детей, и он надеялся, что со временем мой род угаснет, а владения отойдут короне.

– Но ведь помолвка – это не брак, – возразила Лоренца. – А прежде, чем пойти под венец, Вы должны были её увидеть.

– Мою невесту прятали от меня до двенадцати лет и я, впервые увидев её, когда мне было уже пятнадцать, пришёл в ужас. А когда наступила пора жениться, заявил, что отказываюсь брать в супруги такую уродину и уж лучше женюсь на простой девице де Бос. Матушка поддержала меня, но король пришёл в ярость и пригрозил выслать её за Рейн. Мне же было объявлено, что если я буду продолжать упорствовать, то меня отправят в монастырь. Однако и после нашей свадьбы он не оставил меня в покое и заставлял два раза в год навещать её в замке Линьяр в Берри, что было для меня настоящей пыткой.

Взглянув на Луи, Лоренца подумала, что кто-кто, а он не выглядит несчастным. Слухи о многочисленных любовных победах принца дошли даже до Парижа. Хотя она сама пока не могла пожаловаться на своего любовника.

– А почему Вы не развелись после смерти Людовика ХI? – спросила дочь Великолепного.

– Получить от папы разрешение на развод нелегко даже королю, – возразил Луи. – Я мог бы попытаться сделать это, если бы стал регентом при моём кузене Карле, которому тогда исполнилось всего тринадцать лет. Но мне помешала госпожа де Боже, старшая дочь Людовика ХI, которая теперь носит титул герцогини Бурбонской.

– Эта женщина стала причиной всех моих несчастий, – добавил принц со вздохом.

– Каким образом, монсеньор?

– Официально госпожа де Боже не была назначена регентшей. Покойный король просто поручил ей воспитывать своего сына. Что же касается её мужа, сеньора Пьера де Боже, нынешнего герцога Бурбонского, то его положение тоже не было закреплено документально, поскольку умирающий Людовик ХI только на словах поручил ему управлять страной от имени юного короля. Поэтому я как первый принц крови предъявил свои права на регентство. Но госпожа де Боже, будучи достойной дочерью своего отца, перед моим приездом в Амбуаз потребовала, чтобы все военные, находившиеся в замке, присягнули ей на верность и не выполняли моих распоряжений. А когда я потребовал созыва Генеральных штатов, она подкупила большинство депутатов, чтобы те назначили главой Регентского совета её мужа, а не меня. После этого представители всех провинций подтвердили право госпожи де Боже на воспитание короля, и мне ничего не оставалось, как уехать…

– Правда, – заметил после паузы Луи, – если бы я только захотел, то легко мог бы добиться от неё чего угодно.

– А я думала, что госпожа де Боже ненавидела Вас.

– Ненавидела? Да она была влюблена в меня, как кошка! – воскликнул герцог Орлеанский.

Встретившись с удивлённым взглядом Лоренцы, он счёл нужным пояснить:

– Даже после того, как отец выдал её замуж за своего любимчика сеньора де Боже, она продолжала бросать на меня томные взоры. А когда стала регентшей, осыпала дарами и почестями: сделала меня генеральным наместником Иль-де-Франс, подарила перстень и серьги из чистого золота и прислала двух борзых. Но я сделал вид, будто ни о чём не догадываюсь.

– Почему же Вы