Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

не ответили на её любовь? – снова поинтересовалась Лоренца, зная, что подобное поведение было не в характере принца. – Разве госпожа де Боже также уродлива, как и её сестра?

– Некоторые даже находят её красивой, – пожал плечами Луи. – Но я хотел, чтобы она зависела от меня, а не я от неё.

– Если она действительно любила Вас, то почему пыталась навредить?

– Однажды я сильно обидел её, – признался герцог Орлеанский. – Во время игры в мяч у меня возник спор с придворными дамами, который могло разрешить только третье лицо. Дамы обратились к госпоже де Боже и она рассудила не в мою пользу. Я сразу же догадался, кто так решил и, не будучи в силах сдержать досаду, сказал, что тот, кто судил – обманщик, если это мужчина, или шлюха, если это женщина. Об этом донесли регентше и, хотя она сделала вид, что ничего не произошло, впоследствии отомстила мне.

– Впрочем, чем говорить об этой ведьме, давайте займёмся более приятным делом, – произнеся эти слова, Луи притянул её к себе.

Однажды, когда Жильетта при донне Аврелии открыла сундук с платьями и тканями, которые принц выписывал девушке из Тура, вдова вздохнула:

– Какая ты счастливая, Лоренца!

– Почему Вы так думаете?

– Монсеньор постоянно дарит тебе такие чудесные вещи!

Лоренца бросила беглый взгляд на вдову:

– Но принц не забывает и о подарках для Вас…

Машинально оправив складки нового бархатного платья, та после паузы спросила:

– А он не говорил, что хочет развестись со своей супругой и жениться на тебе?

– Зачем ему жениться на девушке, которая и так положила ему в печь коровай?

– Это уже от тебя зависит. Ты должна постараться так ублажить его, чтобы он позабыл обо всех других. А от брачного венца недалеко и до короны…

С наступлением тепла дочь Великолепного частенько прогуливалась с донной Аврелией и Храбрецом по саду. Было начало марта, когда, почувствовав лёгкое головокружение, она присела на край ограды весело журчащего фонтана.

– Ты побледнела, Лоренца. Что с тобой? – с тревогой поинтересовалась вдова.

– Немного голова болит.

– Мне почему-то захотелось зелёных яблок, – добавила Лоренца после паузы.

Внезапно, подумав об одном и том же, они переглянулись.

– Только не это, – упавшим голосом произнесла дочь Великолепного. – Вы думаете, я в положении?

– Если это так, принц должен жениться на тебе!

– Умоляю Вас, никому ни слова!

До этого Лоренце не приходило в голову, что у неё может быть ребёнок. Что же теперь ей делать? Эта мысль неотступно терзала дочь Великолепного. И когда они с Луи сели играть в карты, молодая женщина продолжала думать об этом, вследствие чего кучка монет возле герцога Орлеанского всё росла и росла. В конце концов, заметив её необычную рассеянность, тот спросил:

– Что с тобой?

– У меня болит голова.

В этот момент паж доложил:

– Монсеньор архиепископ Руанский!

– Я привёз Вам важные новости, монсеньор, – сообщил д’Амбуаз, сделав вид, будто не заметил дочь Великолепного.

– Иди приляг, я скоро буду, – сказал принц Лоренце.

Однако снова та увидела любовника лишь перед ужином.

– Как твоя голова? Может быть, послать за лекарем? – спросил он, явно думая о чём-то другом.

– Нет, мне уже легче.

– Пока меня не было при дворе, там произошли важные события, – сообщил герцог Орлеанский, присев на кровать. – Королева снова беременна и король объявил о своём решении в ближайшее время отправиться в Лион, чтобы собрать армию для нового похода на Неаполь.

– Это значит, что Вы можете снова вернуться ко двору, монсеньор? – спросила Лоренца, положив руку на свой живот.

– Жорж настаивает на этом, – признался принц. – Но я не хочу возвращаться туда, где меня никто не ждёт.

– А разве Вы не собираетесь принять участие в походе?

– Не волнуйся, во-первых, у короля не хватит на это средств, а, во-вторых, я хорошо знаю моего кузена: он опять увлечётся какой-нибудь юбкой и отложит поход на год. Так что бедным лионцам придётся ещё долго его дожидаться.

Насмешливый тон Луи напомнил молодой женщине о Монбаре. И ночью, закрыв глаза, она представила себе, что её ласкает не принц, а бургундец.

– Вы ещё ни разу не были такой страстной, как сегодня, – спустя некоторое время произнёс её любовник.

Терзаясь угрызениями совести, Лоренца решила завтра же поставить большую свечу в капелле, чтобы замолить свой двойной грех. Мало того, что она была виновна в прелюбодеянии, так ещё, вдобавок, отдаваясь мужчине, от которого ждала ребёнка, мысленно грешила с другим. Размышляя об этом, дочь Великолепного никак не могла уснуть. Внезапно герцог Орлеанский явственно произнёс во сне:

– Анна, дорогая… Моя Брет!

Молодая женщина замерла, боясь пошевелиться, но Луи, повернувшись на другой бок, больше ничего не сказал. Тем не менее, Лоренца почувствовала ревность. Вначале ей пришла на ум герцогиня Бурбонская, но потом она вспомнила, что королеву тоже звали Анной. «Брет» – не уменьшительное ли это прозвище бретонки? Или, может, существовала ещё какая-нибудь Анна?

Утром она попросила:

– Расскажите мне о королеве, монсеньор.

В ответ принц бросил на неё удивлённый взгляд:

– Зачем Вам это?

– Ну, я знаю, что наша королева красива, добродетельна и очень любит короля. Но почему вы с ней не ладите?

– Да, королева любит своего супруга, – со вздохом подтвердил Луи. – Хотя когда-то она дала слово принадлежать только мне.

– Но как это могло быть?

– Я впервые увидел мадам Анну в Нанте ещё десятилетней девочкой при дворе её отца, герцога Бретонского, с которым рассчитывал заключить договор против регентши, – начал свой рассказ Луи. – Признаюсь, сначала она не привлекла моего внимания. Но потом я подумал, что сделаю неплохой политический ход, если женюсь на ней.

– Но ведь Вы тогда уже были женаты.

– Я надеялся, что мой насильственный брак может быть легко расторгнут Римом и, уверив в том же герцога Бретонского, тайно обручился с его дочерью. Но об этом узнала госпожа де Боже, повсюду имевшая своих шпионов, и из мести стала искать способ разлучить меня с Анной. Для начала регентша объявила о предстоящей коронации своего брата и я как первый принц крови обязан был присутствовать на этой церемонии под угрозой лишения титула. Так ей удалось заставить меня покинуть Нант. Затем она спешно принялась подыскивать другого жениха для моей невесты и решила