Пример для подражания - Рейчел Рид

Илья встал, повернулся и посмотрел на него сверху вниз. Даже в одних трусах ему удалось заставить Троя почувствовать стыд. Трой устроил истерику из-за незасчитанного гола. Гола, который, вероятно, даже ничего бы не изменил.

К тому же, Илья чертовски хорошо выглядел в трусах. Но какой толк был от этой мысли?

— Забей гол для себя, если тебе нужно, — сказал Илья, — но подумай о том, что ты можешь сделать для команды. Я считаю, ты тот, кто нам был нужен.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился к своему шкафчику, где преспокойно стянул трусы. Трой хмыкнул. Розанов был тот еще фрукт, блядь.

Был период в жизни Троя, когда раздевалки вгоняли в стресс, как ничто другое во всем в мире. Когда его привел бы в ужас только что состоявшийся разговор со столь привлекательным мужчиной, как Илья, который абсолютно беззастенчиво выставлял себя напоказ. Трой постоянно рисковал себя выдать. Случайный взгляд или, боже упаси, случайный стояк. Он был несчастен и одинок, пока однажды, восемнадцатилетним, перед началом своего второго сезона в WHL (Западная хоккейная лига, одна из трех юниорских лиг Канады — прим. пер.), не решил начать прятаться за маской агрессивного мачо. Это оказалось несложно, его отец годами демонстрировал ему эту маскулинную хуйню. Как и большинство товарищей по команде, тренеров.

А потом он попал в «Торонто» и познакомился с Далласом Кентом. Этот мудак с паршивым языком послужил идеальной ширмой, за которой можно было спрятаться. В какой-то момент стало проще не выходить из образа братана-натурала, причем довольно гомофобного к стыду Троя.

Он носил эту маску постоянно, пока не встретил Эдриана. На той вечеринке два года назад Трой оказался совершенно беззащитен перед его красотой и обаянием. Покидая его апартаменты, с каждым разом становилось труднее надевать эту маску обратно, но Трою приходилось возвращаться к своей жизни хоккеиста, а он совершенно не был готов открыться и гордится своей идентичностью, как Скотт Хантер. До сих пор не был готов.

Но и эту ебучую маску носить больше не хотел.

Он вспомнил про Райана Прайса, бывшего товарища по команде. За последний год Трой часто о нем вспоминал. Райан играл с ним в Торонто в позапрошлом сезоне. Его обменивали миллион раз, Торонто была его вроде бы девятой командой в НХЛ или около того. Трой вел себя по отношению к нему как полный мудак, потому что следовал примеру Кента. И потому что сам, надо это признать, был полным мудаком.

Теперь Трой узнал, как, блядь, некомфортно оказаться обменянным, и стыдился того, как обращался с Райаном, когда тот пытался влиться в команду. Вместо того чтобы хоть как-то помочь, он потешался над тем, что Райан нервничал в самолетах, и отпускал гомофобные шутки прямо при нем. Да, последнее он перестал делать, когда Райан открылся, как гей, но это уже не имело значения.

Райан был замечательным парнем. Возможно, несколько застенчивым. Неловким в общении. Но он яростно и недвусмысленно поставил на место Далласа с Троем и их дебильными подъебами, четко заявив, что он гей, и что больше не собирается терпеть их гомофобию. Этот момент Трой никогда не забудет.

Это был самый смелый поступок из всех, что он когда-либо видел. А со стороны Райана это даже не выглядело чем-то особенным, он просто спокойно вернулся на свое место и принялся надевать экипировку, будто моментом ранее не унизил и одновременно не вдохновил Троя. Потому что Трой настолько долго прятался за гомофобными шутками, что те стали для него чем-то самим собой разумеющимся. Легко было шутить. Легко смеяться. Но у Троя реально был товарищ по команде — открытый гей, а он даже не попытался его узнать. Протянуть руку. Помочь не чувствовать себя изгоем.

Упущенная, блядь, возможность.

Трою понравилось, что Илья уделил ему несколько минут, пусть даже их разговор получился не самым приятным. Он знал, что Илья открыто говорил о важности инклюзивности в хоккее и не просто бросал слова на ветер. Они с Шейном Холландером организовывали летние благотворительные хоккейные лагеря, в которых уделялось особое внимание разнообразию и которые имели соответствующий инклюзивный персонал. Трой слышал, что Райан Прайс был там одним из тренеров. Также до него доходили слухи, что Шейн Холландер был геем. Трой не мог судить, насколько это соответствовало правде, но считал, что было бы круто, окажись оно так. Разумеется, он не винил Холландера за то, что тот не объявлял об этом.

Он задавался вопросом, знал ли Илья. Каким-то образом эти двое непримиримых соперников за последние несколько лет стали близкими друзьями. Трой весьма впечатлился бы, узнав наверняка, что Илья был лучшим другом гея. Хотя, возможно, когда ты переспал со столькими женщинами, как Розанов, уже нет смысла беспокоиться, что твою собственную ориентацию поставят под сомнение.

Илья, вероятно, поддержал бы Троя, если бы узнал, что тот гей. Если бы Трой захотел совершить каминг-аут и просто… быть собой. В кои то веки.

Трой протяжно вздохнул и принялся стягивать экипировку. Слишком многое хотелось обдумать, но не будучи в потной хоккейной форме. Трою нужны были еда и сон. А еще он хотел забить, блядь, гол и, может, уже наконец с кем-нибудь переспать.

Возможно, ему стоило спросить у Ильи номер Шейна Холландера. Шейн был охуенным красавчиком.

Эта мысль заставила Троя улыбнуться. Уже хоть что-то.

Глава шестая

В воскресенье ближе к вечеру Харрис проехал на своем пикапе под болтающейся вывеской «Сады семьи Дровер». Дом его семьи находился примерно в сорока пяти минутах езды от города, но он все равно старался как можно чаще выбираться на воскресный ужин.

По обе стороны от грунтовой дороги, ведущей к дому, тянулись аккуратные ряды яблонь, их голые темные ветви контрастировали со свинцовым ноябрьским небом. Утрамбованная мерзлая земля хрустела под колесами, громко и знакомо. Он обожал возвращаться домой.

Он миновал съезд на новую дорогу, которая вела к сидровой фабрике, построенной его сестрами на территории фермы два года назад. Вдалеке виднелось причудливое здание, похожее на амбар, с белыми рождественскими гирляндами, обрамлявшими ломаную крышу. Он задался вопросом, работали ли до сих пор Анна с Марго, или ждали его дома.

Когда показался дом, собаки уже спешили его встречать. Мак — младший из трех — бежал впереди. Шеннон и Боузер догоняли его, радостно лая.

Харрис вышел из пикапа и рассмеялся, когда все три псины прыгнули на него, энергично виляя хвостами.

— Привет, приятели, как дела?

Он присел,