Пример для подражания - Рейчел Рид

и уделил каждому заслуженную порцию ласки и почесушек. Мак, огромный бурый зверь, положил лапы ему на плечи. Всех собак взяли из приюта, Харрис мог только догадываться, какие породы в них намешаны, но в Маке точно присутствовала кровь ньюфаундленда.

— А ну слезь с меня, можно подумать, год не виделись.

— Мак! Ко мне!

На крыльце появилась мама в клетчатой фланелевой рубашке и джинсах. Она хлопнула ладонями по бедрам и снова позвала Мака. Тот неохотно убрал лапы с Харриса и подбежал к ней.

Харрис достал с пола у пассажирского сиденья накрытую форму для запекания и зашагал к дому. Шеннон и Боузер последовали за ним, успокоившись и убедившись, что он их по-прежнему любит и помнит.

— Что привез на этот раз? — спросила мама, когда он поднялся на крыльцо.

Она поцеловала его в щеку, он ответил ей тем же.

— Моя фирменная брюссельская капуста с беконом и бальзамическим уксусом. Осталось только разогреть пару минут.

С тех пор как Харрис и его сестры съехали, воскресные ужины стали больше походить на посиделки в складчину. Когда они жили вместе, в готовке участвовала вся семья. Вполне логично было так и продолжить, даже если происходило это теперь на разных кухнях.

— Я надеялась, что это она и есть. Твой отец экспериментирует со спаржей, думаю, нам может понадобиться подстраховка в виде зеленых овощей.

Харрис последовал за мамой и собаками в дом, в котором пахло жареной свининой и, возможно, подгоревшей спаржей. Анны и Марго с мужьями пока не наблюдалось. Дом Дроверов был невелик, но Харрис не мог представить лучшего места, где можно вырасти и повзрослеть. Или куда возвращаться. Старый фермерский дом, белый снаружи и отделанный уже потемневшим деревом внутри. Тесный, уютный, полный семейных фотографий и антикварной мебели, которая передавалась из поколения в поколение.

Харрис пошел ставить свою брюссельскую капусту в духовку. На кухне он встретил отца, хмуро глядящего на противень с почерневшей спаржей.

— Ты включал верхний гриль, да? — поддразнил его Харрис.

— От этой дряни ни на секунду нельзя отвернуться, — проворчал отец.

— Все в порядке, пап. Я прикрыл нас по части полезных зеленых овощей. — Харрис открыл дверцу духовки и засунул внутрь свою форму. — В нем есть бекон, но все равно это блюдо здорового питания.

Отец будто бы хотел сказать что-то про бекон и холестерин, но вместо этого спросил:

— Ты как себя чувствуешь, Харрис?

— Отлично. — Харрис похлопал себя по груди. — Все работает, как часы.

Отец нахмурился, глядя на грудь Харриса, где под одеждой, как они оба знали, кожу покрывали уродливые рубцы после многочисленных операций, затем вздохнул и крепко обнял сына.

— Рад это слышать.

— Ты слишком много беспокоишься. Ты же знаешь, если я почувствую хоть малейшее недомогание, сразу пойду к доктору Мелвину.

— Знаю.

— Давай сюда, — сказал Харрис, потянувшись за противнем. — Я отнесу это в компост.

Отец бросил на спаржу прощальный взгляд, словно надеясь придумать способ вернуть ей первоначальную зелень, затем кивнул.

Шеннон, самая старая и самая маленькая из трех собак, последовала за Харрисом через заднюю дверь. Воздух был морозным и свежим, солнце уже клонилось за горизонт. Харрис обожал это время года, когда хоккейный сезон находился в самом разгаре, а до Рождества оставалось не так долго.

Он вывалил спаржу в компостный ящик, пока Шеннон инспектировала камень на земле. Он не любил говорить о своем здоровье. Не любил о нем думать. Он относился к нему серьезно — в этом он не солгал отцу — но ненавидел, каким взглядом порой смотрела на него семья. Словно он был хрупким. Словно мог умереть в любой момент.

Да кто угодно мог умереть в любой момент.

Харрис давно решил не окунаться в излишнее беспокойство и не жалеть себя. В Оттаве были отличные клиники, с самого рождения он получал лучшую медицинскую помощь. Не существовало никаких причин полагать, что он не проживет долгую и счастливую жизнь.

Почесав Шеннон за ушами пару минут и насладившись тишиной, он вернулся в дом. Там стало намного громче, это означало, что наконец приехали его старшие сестры, Анна и Марго с мужьями.

— Харрис! — крикнула Анна. — Какого черта. Ваше сражение в твиттере с Эдмонтоном просто умора.

Харрис обнял ее.

— Ой, у них отличный SMM-менеджер. Даниэль мега прикольная.

«Сражения» с другими официальными аккаунтами команд НХЛ были одними из любимых моментов в его работе. В реальной жизни он не скатывался до треш-токов, но от имени «Оттавских Кентавров» мог оторваться по полной.

— Вышло круто, — сказала она. — Господи, Мак. Успокойся. Эй, отнеси это за меня на кухню, а?

Она вручила Харрису завернутую форму для запекания.

— Это яблочный крисп (традиционный американский десерт из овсянки и яблок — прим. пер.)?

— Конечно. Если вы назначаете меня ответственной за десерт, вы каждый раз получаете яблочный крисп.

Харрис не возражал. Он отнес десерт на кухню и позвал Мака за собой. Теперь, когда все собрались, в доме воцарился шумный хаос. Семеро болтливых взрослых и три дружелюбные собаки вместе в небольшом старом фермерском доме гарантировали отличную атмосферу. Харрис обожал это.

Но была еще и кошка. Где-то. Урсула не особо жаловала воскресные ужины и, вероятно, устроилась наверху на одной из кроватей.

И, конечно же, дядя Элрой. Но на его появление нельзя было уверенно рассчитывать.

Ужин, как всегда, проходил оживленно, с кучей подколов и веселья. Харрис был не единственным Дровером с зычным голосом и чересчур громким смехом.

— Как там приживается этот новый парень? — спросила Марго за десертом. — Трой Барретт.

Харрис, честно говоря, толком не знал. Несмотря на колючий нрав, что-то в этом мужчине притягивало. И дело было не только в его божественной красоте. Харрису понравилось брать у него интервью. Понравилось пытаться заставить его улыбнуться, пусть это и едва сработало.

Но Марго спрашивала о другом.

— Не уверен, — осторожно ответил он. — Он тихий. Думаю, держится особняком.

— Его удалили до конца игры на днях в Эдмонтоне, — вставил отец. — Толкнул судью!

— Да, — подтвердил Харрис. Конечно же, этого он не пропустил. Хоккейные СМИ не переставали прокручивать этот фрагмент и трубить о том, что Трой в последние пару недель слетел с катушек. — Такое себе.

— Он мне никогда не нравился, пока играл в Торонто, — сказал Майк, муж Анны.