Измена. Игра на выживание - Луиза Анри

не выражало ничего, но быстрый, острый взгляд скользнул от Яна, корчащегося от боли у стола, к Оливии, замершей у стены. В этом взгляде мелькнуло все: понимание адреналиновой близости в кладовке, оценка состояния Пахана, холодная констатация факта — они живы.

— Люди Шрама отступили Южный периметр очищаем. Потери минимальны, — доложил Тихон ровно, без интонаций. — Двое его — на месте. Остальные ушли, прихватив раненых. — Он перевел взгляд на Оливию. — Докторша цела?

Ян кивнул, стиснув челюсть. Боль в плече сливалась с яростью на собственную слабость, на эту… искру, грозившую спалить все. Он оттолкнулся от стола, выпрямившись во весь рост, игнорируя пронзительный укол в ране. Власть. Ему нужна была власть сейчас. Контроль. Над ситуацией. Над ней. Над собой.

— Где… — его голос сорвался на хрип. Он кашлянул, сглотнул. Голос стал жестче, ледяным. — Где Алиса? Привести. Сейчас же.

Тихон молча кивнул и растворился в коридоре.

В кабинете повисло гнетущее молчание. Оливия не поднимала глаз. Ян прошелся по комнате, стараясь не хромать, его взгляд упал на нее. Он видел дрожь в ее сжатых руках, высокий румянец на щеках. Видел, как тонкая ткань блузки на спине все еще хранит следы его пальцев, помята. Воспоминание о ее упругой мягкости, прижатой к нему, о том стоне… Он резко отвернулся к окну, за которым клубился дым от подожженной машины у ворот. «Черт побери!»

Шаги в коридоре. Тихон вернулся, буквально вталкивая перед собой Алису. Она была в помятой шелковой пижаме, дорогой и нелепой посреди хаоса. Лицо — размазанная тушь, слезы, гримаса страха и капризного недовольства. Увидев Яна, она всхлипнула.

— Дядя Ян! Что происходит? Эти уроды… Они стреляли! Я чуть не умерла от страха! — Она бросилась к нему, но Тихон грубо перехватил ее за локоть, не дав приблизиться.

Ян медленно повернулся. Его лицо было маской из льда и гранита. Ни тени родственных чувств. Только холодная, смертоносная ярость.

— Заткнись, — его голос был тихим, но резал воздух, как лезвие. Алиса замолчала, всхлипывая. — Твой «любовничек». Стоматолог. Анатолий. Он с Шрамом?

Алиса заморгала, испуганно глядя на него.

— Я… я не знаю… Что ты…

— Не ври, Алиса! — рявкнул Ян, сделав шаг вперед. Боль в плече вспыхнула, но он игнорировал ее. Весь его вид излучал угрозу. Алиса вжала голову в плечи. — Ты знала? Знала, что он вынюхивал для них? Знала про засаду в квартире? Говори! Или я тебя саму Шраму отправлю, как подарочек!

Оливия наблюдала. Ее собственный стыд и смятение отступили перед леденящим зрелищем. Она видела настоящего Пахана. Хищника. Без жалости. И видела Алису — испуганную, мелкую куклу, чья игра в опасные связи привела к крови. В ее душе не было сочувствия к племяннице, только холодное отвращение.

— Я… я не знала про засаду! Честно! — захныкала Алиса. — Он… Анатолий… Он просто жаловался! Говорил, что дядя Ян всех держит за горло, что у него связи, деньги, а он, Анатолий, такой умный, но никто его не ценит… Что… что он хочет «устроиться» лучше… Показать всем! Он спрашивал… про твои дела, про то, кто к тебе ездит, когда ты бываешь в городе… Говорил, что ему надо для… для «инвестиций»! — Она всхлипнула громче. — Я думала, он просто хвастается! Хотел произвести на меня впечатление!

Ян слушал, не шелохнувшись. Ледяные глаза буравили Алису. Оливия видела, как его пальцы медленно сжимаются в кулаки. Информация ложилась на уже известные факты — долги Анатолия у Шрама, их контакты. Пазл щелкал.

— А Шрам? — спросил Ян, не повышая голоса, но от этого стало еще страшнее.

— Он сам с ним говорил? Или через кого?

Алиса затрясла головой.

— Не знаю! Может… может да! Анатолий как-то сказал, что «решает вопросы с серьезными людьми»… Что у него есть «покровитель»… который поможет ему «убрать конкурентов»… — Она вдруг осознала смысл своих слов и побледнела еще больше. — Но я не думала… Я не знала, что он про тебя! Дядя Ян, прости!

— «Убрать конкурентов», — прошептал Ян. В его глазах вспыхнуло нечто страшное — не просто ярость, а холодное, расчетливое понимание. Он медленно повернулся к Тихону. — Значит, кукловод. Шрам — просто топор. А за ним… стоит тот, кто хочет мою империю. Кто использует ничтожества вроде этого стоматолога. — Его взгляд скользнул к Оливии. На миг их глаза встретились. В ее взгляде не было страха перед ним сейчас. Было понимание. Понимание глубины предательства Анатолия, понимание масштаба угрозы. Это заставило что-то екнуться у него внутри. Он резко отвел взгляд, обращаясь к Тихону. — Найти Анатолия. Живым. Мне нужен его язык. И копать глубже. Кто этот «покровитель»? Кто крышует Шрама так, что он осмеливается на такое? Копать до самого дна!

— Будет сделано, — кивнул Тихон.

— А теперь… — Ян снова посмотрел на Алису, и в его взгляде не осталось ничего, кроме презрения. — Убери эту… куклу с глаз долой. Посади под замок. Пусть подумает о своем «незнании».

Тихон взял всхлипывающую Алису под локоть и повел к двери. Она бормотала что-то о прощении, но ее голос затих за тяжелой дверью.

В кабинете снова наступила тишина. Гул перестрелки почти стих. Остался только тяжелый звук дыхания Яна и тихое, почти неслышное дыхание Оливии. Адреналин отступал, оставляя после себя пустоту, боль и жгучую неловкость от недавней близости.

Ян тяжело опустился в кресло за столом, схватившись за раненое плечо. Лицо исказила гримаса боли. Он зажмурился.

Оливия инстинктивно сделала шаг вперед, рука потянулась — врач в ней проснулся автоматически. Но она замерла. Он был Паханом. Он только что демонстрировал свою безжалостную силу. Прикасаться к нему сейчас…

Он открыл глаза. Усталые, наполненные болью и той самой невысказанной яростью на себя. Его взгляд упал на нее, замершую в нерешительности.

— Стоять, Милая, — его голос был хриплым, но в нем не было прежней грубой силы. Была усталость. И что-то еще… сложное, нечитаемое. — Не надо… врачебных подвигов.

Она замерла. Его обращение «Милая» прозвучало иначе. Не собственнически, не свысока. Почти… сдавленно. Он видел ее порыв? Видел ее страх?

— Вы… вам нужна помощь, — тихо сказала она. Голос дрогнул. Не от страха перед ним, а от всего этого ада. От предательства мужа. От воспоминаний о кладовке. От его боли, которую она, как врач, не могла игнорировать, даже если он был монстром.

Ян усмехнулся, горько и коротко.

— Помощь? — Он покачал головой, глядя куда-то мимо нее. — Мне сейчас — надо найти того, кто стоит за этим. И понять… — Его взгляд снова нашел ее. Взвешивающий, пронзительный. — …Понять, что ты, Докторша, действительно ничего не знала. Что ты