Измена. Ты станешь второй женой - Эльза Манарова

срывается. — Боюсь, что если сделаю шаг неправильно, потеряю тебя! Не образно, а буквально! Они убьют тебя, Ярослава! И я буду стоять у твоей могилы, зная, что это я...

— Это трусость.

— Может быть. — Разворачивает меня, прижимает спиной к стене. Рука скользит вверх, обхватывает горло. Не душит, просто держит, заставляет смотреть на него. — Может, я трус. Может, слабак. Но я единственный, кто стоит между тобой и трагедией. И я буду делать это по-своему.

Пытаюсь вырваться, упираюсь руками в его грудь. Рубашка под пальцами тёплая, чувствую, как бьётся его сердце, так же быстро, как моё.

— Ненавижу тебя.

— Знаю.

— Хочу, чтобы ты исчез.

— Тоже знаю.

— Тогда отойди!

— Не отойду. — Лицо так близко, что губы почти касаются моих. — Потому что ты моя жена. Моя. И никто не заберёт тебя у меня. Даже ты сама.

И целует.

Грубо, требовательно, без спроса. Его губы горячие, настойчивые. Вкус мяты смешивается с чем-то горьким.

Сопротивляюсь. Кусаю его губу, чувствую солёный привкус крови. Он шипит от боли, но не отстраняется. Наоборот, целует жёстче, глубже, пальцы впиваются в мои бёдра, поднимают, прижимают к стене.

Ноги инстинктивно обхватывают его талию.

Нет. Мне нельзя. Это неправильно.

Но руки сами тянутся к его волосам, сжимают, дергают. Он стонет в мой рот, и звук этот первобытный, животный, пробуждает что-то дикое внутри.

— Ненавижу. — Шепчу между поцелуями.

— Ненавидь.

— Не прощу.

— Не надо.

Руками скользит по телу, расстёгивают молнию на спине платья. Холодный воздух касается обнажённой кожи, и я вздрагиваю.

— Скажи остановиться и я остановлюсь.

Молчу. Потому что не хочу, чтобы останавливался. Потому что внутри бушует пожар, который может потушить только он.

Платье скользит вниз, падает к ногам шелестящей лужей. Его руки горячие на моей коже, скользят по рёбрам, по животу, замирают на груди. Пальцы сжимают, и я выгибаюсь, прижимаюсь к нему.

Губы на моей шее, горячие, влажные, оставляют огненную дорожку. Зубы прикусывают чувствительную кожу между шеей и плечом, и боль взрывается удовольствием.

— Дамир... — Имя вырывается стоном.

— Что? — Рука скользит ниже, туда, где тело предаёт меня, несмотря на все слова о ненависти.

— Я... — Не знаю, что хотела сказать. Мысли размываются, тонут в ощущениях.

Он разворачивает меня лицом к себе. Глаза горят, лицо напряжено, дыхание срывается.

— Последний шанс уйти.

Смотрю на него. На мужчину, который разрушил мою жизнь. Который женился на другой. Который нарушает слово.

И выбираю остаться.

Не потому что слабая. Не потому что нет выбора. А потому что где-то в глубине, под слоями боли и обиды, всё ещё теплится то чувство, с которого всё началось.

Любовь, которая не умирает, даже когда должна.

Тянусь к нему, целую сама. Медленно, глубоко, отдаваясь полностью. Он замирает на секунду, словно не веря, потом отвечает с удвоенной силой.

Поднимает меня на руки, несёт наверх, к спальне. Каждый его шаг отдаётся стуком сердца. Дверь распахивается ударом ноги, и мы падаем на кровать — сплетение рук, ног, поцелуев.

Одежда слетает, оставляя след на полу. Его рубашка, расстёгнутая моими дрожащими пальцами. Его брюки, сброшенные им самим в нетерпении. Последний барьер исчезает, и остаёмся только мы. Кожа к коже. Дыхание к дыханию.

— Ярослава. — Шепчет моё имя как молитву, как заклинание, как единственное слово, которое имеет значение.

И я отвечаю его именем, когда он входит, когда мир сжимается до нас двоих, когда всё остальное перестаёт существовать.

Есть только мы. И эта яростная, разрушительная близость, которая одновременно ранит и исцеляет.

Двигаемся в едином ритме — он ведёт, я следую, потом меняемся ролями, борясь за контроль, который не важен. Его руки повсюду, запоминают каждый изгиб. Мои ногти оставляют следы на его спине, и он стонет, ускоряется.

Пожар внутри разрастается, пожирает разум, оставляя только ощущения. Жар кожи. Солёный вкус пота на губах. Его голос в моём ухе, срывающийся на стоне. Мой собственный крик, заглушённый поцелуем.

Взрываемся одновременно, захлёбываясь друг другом.

Тонем. Падаем. Сгораем дотла.

И в этом падении есть странная свобода. Свобода отпустить контроль. Свобода быть слабой. Свобода признать: я не могу без него, даже когда должна.

Не знаю сколько проходит времени. Мы лежим в темноте. Его рука на моём животе, дыхание замедляется, выравнивается. Простыня запуталась в ногах, комната пахнет нами: потом, парфюмом, близостью.

Тишина возвращается. И с ней — реальность.

Ничего не изменилось. Я всё ещё в ловушке.

Но что-то внутри сдвинулось. Какая-то стена рухнула.

— Не бросай меня. — Шепчет он в темноту. Голос обнажённый, беззащитный. — Что угодно, только не это.

Хочу сказать, что не брошу. Хочу пообещать. Но обещания ничего не значат в нашем мире.

Вместо этого поворачиваюсь, прижимаюсь к нему, зарываюсь лицом в его плечо.

И молчу.

Потому что молчание — это не ответ, но и не отказ.

Это просто пауза перед следующим актом трагедии, которую мы сами себе написали.

За окном уже новый день. Те же проблемы. Та же любовь, которая не спасает.

Только теперь я знаю: как бы ни было больно, как бы ни хотела остаться, я сбегу.

Я не могу выбрать его.

И то, что случилось сегодня, это прощание.

Наш конец.

Глава 18

Просыпаюсь оттого, что солнце бьёт в глаза сквозь незакрытые шторы. Голова тяжёлая, во рту сухость, тело ноет приятной усталостью.

Поворачиваю голову, Дамир спит рядом, рука перекинута через мою талию, дыхание ровное, спокойное. Лицо расслабленное, без той постоянной напряжённости, которая появилась в последние месяцы. Он выглядит моложе. Уязвимее.

Почти как тот парень, в которого я влюбилась год назад.

Простыня скомкана у нас в ногах, его обнажённая спина исчерчена красными полосами от моих ногтей. Вещественное доказательство ночи, которой не должно было быть. Которая всё изменила и ничего не изменила одновременно.

Сейчас мне кажется, что когда страсть выгорает, остаётся пепел. Из пепла либо возрождаешься, либо задыхаешься.

Не знаю, что именно осталось от нас.

Осторожно высвобождаюсь из-под его руки. Он бормочет что-то неразборчивое, но не просыпается. Встаю, накидываю его рубашку, которая так и валяется на полу с прошлого вечера. Ткань пахнет им, парфюмом, кожей, чем-то мускусным и тёплым. Запах, который въелся в мою кожу, в волосы, в саму суть.

Иду к окну. За стеклом серое небо, сегодня будет дождь. Сад внизу пустой. Листья кружатся на ветру, словно пытаются сбежать от деревьев, но падают обратно на землю. Никуда не улетают.

Как я.

Пытаюсь сбежать, но снова и снова возвращаюсь.

Телефон вибрирует на тумбочке. Резкий, настойчивый звук возвращает в реальность.

Хватаю его,