Измена. Ты станешь второй женой - Эльза Манарова

Всё-таки он не бесчувственный.

Машина уже ждёт. Саид стоит у открытой двери, лицо непроницаемое.

Дамир берёт мою руку. Поднимает к губам, целует тыльную сторону ладони. Долго, и как-то по-особенному нежно.

— Возвращайся ко мне. — Шепчет. — Пожалуйста, я буду ждать. Столько, сколько нужно. Или прилечу за тобой.

Не обещаю. Потому что не знаю, смогу ли. Не знаю, захочу увидеть ли его снова.

Просто высвобождаю руку, беру чемодан, иду к машине.

Саид закрывает дверь. Машина трогается.

Вместо того чтобы смотреть на дорогу, смотрю в окно. Дамир стоит на пороге, смотрит вслед. Высокий, сильный, и в то же время невыносимо одинокий.

Поднимает руку в прощальном жесте.

Я не машу в ответ.

Отворачиваюсь, и мне становится грустно, потому что я уезжаю из дома. Это место стало моим домом. Или дело вовсе не в доме как таковом. Мы ищем дом не в местах, а в людях. Но что делать, когда человек, ставший домом, разрушает тебя изнутри?

На телефон приходит сообщение. Открываю, оно от Дамира.

«Люблю тебя»

Два слова, которые так больно видеть.

Не отвечаю. Убираю телефон в сумку.

Вернусь ли я?

Не знаю.

Дорога в аэропорт, как первый глоток настоящей свободы за долгие месяцы.

Правда, эта свобода горькая на вкус.

Глава 19

Мадрид встречает дождём.

Выхожу из такси, и вода сразу проникает сквозь тонкую куртку, холодит кожу. Тащу чемодан к подъезду маминого дома. Хосе почему-то сказал, чтобы я приехала сначала туда.

Мама на телефон не отвечает, так что я мало знаю какие-то подробности.

Хосе открывает дверь ещё до того, как я успеваю позвонить. Лицо измождённое, глаза красные. Так непривычно видеть этого красивого испанца измождённым.

Он обнимает крепко, долго, и я чувствую, как дрожат его плечи.

— Где мама? В какой больнице? — Спрашиваю, уже снимая мокрую куртку.

Он молчит. Просто смотрит на меня с такой болью, что сердце замирает.

— Хосе, что случилось? Она жива?

— Она дома. — Голос тоже у него уставший. — В своей комнате.

Не понимаю. Бросаю куртку, бегу по лестнице наверх. Врываюсь в спальню родителей.

Мама сидит у окна в кресле.

Живая и здоровая. Листает что-то в телефоне.

Она поднимает глаза, и на лице не болезни, не слабости, только вина.

— Ярослава, ты прилетела.

— Ты не больна. — Констатирую очевидный факт. — Инфаркта не было.

— Нет.

— Значит, всё это... — Не могу договорить. Слова застревают в горле, душат.

Она встаёт, делает шаг ко мне. Я отступаю.

— Не подходи.

— Доченька, пожалуйста, выслушай.

— Ты обманула меня! Заставила сюда прилететь. Я бросила всё, думая, что ты умираешь.

— Потому что ты умирала там. — Кричит, и в голосе столько боли, что на секунду захлёбываюсь. — Каждый твой звонок, каждое слово — я видела, как ты угасаешь. Я не могла больше смотреть, как тот мир пожирает мою дочь!

— Это был не твой выбор.

— Я мать! И имею право защищать своего ребёнка.

— Я не ребёнок! Мне двадцать два года.

— И ты чуть не умерла в доме собственного мужа. — Слёзы текут по её лицу. — Ты думаешь, я ничего не знала? Но я всё прекрасно знаю. Ты была в больнице после отравления. Ты жила под одной крышей с женщиной, которая хотела тебя убить. И он, твой драгоценный Дамир, не мог тебя защитить!

Молчание падает тяжёлым камнем.

— Ты не понимаешь.

— Понимаю. — Подходит ближе, берёт за руки. — Понимаю больше, чем ты думаешь. Потому что я тоже любила мужчину из того мира. И знаю, чем это заканчивается.

Смотрю на неё. На лицо, которое знаю с детства, но словно вижу впервые. Морщинки у глаз, седина в волосах, грусть в глазах — вечная, въевшаяся.

— О чём ты?

Она качает головой.

— Неважно. Прошлое мертво. Важно, что ты здесь. Живая и в безопасности. И я не позволю тебе вернуться.

Вырываю руки.

— Ты не можешь меня удержать.

— Могу. И буду. Сколько потребуется.

Выхожу из комнаты. Спускаюсь вниз. Хосе стоит у окна, смотрит на дождь.

— Ты знал?

Кивает, не оборачиваясь.

— С самого начала. Это был её план. Она умоляла меня помочь.

— И ты согласился.

— Ты моя дочь, Ярослава. Может, не по крови, но по всему остальному. И я не мог смотреть, как твоя жизнь рушится.

Он прав, Хосе вырастил меня. Был рядом, когда училась ходить, когда училась читать, когда впервые влюбилась.

Но сейчас даже его любовь ощущается клеткой.

Разумом прекрасно понимаю, что они правы. Мне нельзя было там оставаться. Но сердце кровью обливается. У меня сейчас ощущение, что я не вернусь. И это пугает меня.

Как я буду без Дамира?

Но время идёт. Проходит неделя.

Я не звоню Дамиру. Он не звонит мне.

Молчание растягивается, как рана, которая не заживает.

Живу в своей старой комнате. Всё здесь такое же — плакаты на стенах, книги на полках, фотографии с друзьями. Жизнь, которая остановилась два года назад, когда встретила его.

Выхожу гулять по городу. Мадрид встречает знакомыми улицами, привычными запахами. То кофе из кофейни на углу улицы. То сладостями из пекарни, влажной землёй после дождя. Здесь всё спокойно, и я чувствую себя в безопасности.

Так почему внутри пустота?

Вторая неделя проходит, но ничего не меняется.

Встречаюсь с подругами из университета. Они рады видеть меня, обнимают, смеются, рассказывают о своих парнях, работе, планах. Жизнь течёт размеренно, без драм.

Я улыбаюсь, смеюсь вместе с ними. И чувствую себя призраком.

И вот уже заканчивается третья неделя моего пребывания в Мадриде.

Начинаю просыпаться по ночам. Тянусь к пустой половине кровати, ищу тепло его тела, запах его кожи. Но нахожу только холодную простыню.

Проверяю телефон. Ни сообщений, ни звонков.

Он не ищет меня.

Отпустил, как просила.

Так почему больно?

Считаю дни и когда смотрю на календарь в телефоне, понимаю, что прошло уже больше месяца.

Мама радуется, что я осталась. Готовит любимые блюда, предлагает вернуться в университет, найти работу здесь. Она строит планы на будущее. Я слушаю, киваю, даже соглашаюсь подать документы на восстановление.

Но по ночам реву в подушку, зажимая рот, чтобы не услышали.

И в одну из таких ночей понимаю, что мы не знаем ценности того, что имеем, пока не теряем. Но иногда потеря — это единственный способ понять, что любовь была настоящей.

Семь недель остаётся позади.

Сижу на балконе, пью кофе, смотрю на закат. Небо в огне сегодня оранжевое, красное, багровое. Красиво, но больно смотреть.

Всё красиво здесь.