Сердце самой темной чащи - Оксана Олеговна Заугольная

– Очнулась, Василиса? – не поворачиваясь спросил Кощей. И по сухому голосу Василиса узнала – он, Кощей. Сердце забилось сильнее, и Василиса поспешила выпутаться из теплого кокона одеяла. На ней снова было другое платье, по покрою точно такое же, как два прежних, ни стежочка лишнего, но на этот раз темно-красное, до чего цвет богатый и красивый!

Но любоваться Василисе было некогда – она поскорее спустила ноги с перины и поднялась. Голова немного кружилась, но больше ничего не болело.

– Зачем поднялась, Василиса? – Вот теперь Кощей повернулся и уставился на нее своими невозможными глазами. Левый голубой, правый – зеленый. – Тебе бы до вечера полежать.

– Я чувствую себя хорошо, – уверила его Василиса и нервно обняла себя за плечи. – Как мне убедить тебя, царь, что я не сбежала? Не нарочно это вышло, я…

– Снова «царь»? – Кощей переместился так плавно, словно скользил по полу. Василиса моргнуть не успела, а он уже возвышался рядом с ней, снова цепко обхватив ее подбородок пальцами и заглядывая в глаза. Снова царапнули кожу длинные ногти, но Василиса не вздрогнула даже. – Мне нравилось, как ты зовешь меня по имени, Василиса.

– Что мне сделать, чтобы ты поверил мне, Кощей? – кротко, как когда-то учила мама, спросила она. Внутри же ворочался и рвался вулкан. Хотелось не выслужить, а заставить Кощея поверить ей.

Кощей же словно увидел отблески огня этого вулкана. Дрогнул кончиками губ и отпустил ее подбородок.

– Искушаешь меня, красна девица, – произнес он, задумчиво постукивая пальцами по своим тонким губам. – Но никакой лишней службы мне не надо: знаю я от ворона, что он тебя унес. Поспешил исполнить твое сокровенное желание, да не разобрался. Птица – что с нее возьмешь? А когда я прибыл туда, куда он тебя отнес, тебя там уже и не было.

«Искал! Тревожился!» – Как сумасшедшее забилось сердце Василисы. Она облизнула губы и произнесла как можно спокойнее:

– Прости, Кощей, но не знаю я, как с царь-птицей управляться. Пришлось самой пытаться вернуться.

– Все так, – кивнул Кощей. – Но искать пришлось тебя долго, я все царство вдоль и поперек проскакал, кто же знал, что ты сумеешь провалиться под землю.

Василиса не знала, что ответить, но ей и не пришлось. Во дворе раздался какой-то звук, словно один из великанов дошел сюда с ними и развалился на куски.

– Что это? – Василиса спросила и тотчас оказалась у окна.

– Сильно не высовывайся. – Кощей снова неслышно переместился за спину и положил руки ей на пояс, словно боялся, что она опять выпрыгнет или улетит с вороном. А может, и впрямь боялся.

Василиса во все глаза смотрела во двор. Где она еще такое увидит? На дворе стоял спиной к ним какой-то богато одетый человек, а перед ним – одиннадцать Василис! Все как одна на нее похожи: одинаковые платья, одинаково заплетенные косы и – Василиса готова была поклясться – даже родинка на щеке у всех одиннадцати там же, где у нее!

– Что это? – шепотом спросила она, боясь, что ее услышат во дворе.

– Царевич. – Василиса не смела верить в это, но ей показалось, что обычно сухой голос Кощея звучал так, словно происходящее во дворе ему доставляет удовольствие. – Тебя сватать пришел. Хотел украсть или отбить, но мы сошлись на загадке. Вот, угадывает, какая из них его суженая.

– А, – только и произнесла Василиса.

Приглядевшись, она поняла, кого ей напоминает царевич. Убрать бороду – и будет Иван, или как там второго? Прав был Найден: не миновать ей встречи с третьим царевичем! Права и она была: ходят и ходят, никуда от них не скрыться!

– Дай угадаю, что думаешь, – вкрадчиво шепнул ей на ухо Кощей. – Нехорошо обманывать царевичей? Ведь нет там тебя среди этих девушек?..

Василиса вздрогнула, почувствовав, как впились ногти в ее стан, когда Кощей сильнее прижал к себе. К тому же навий царь и впрямь угадал ее мысли. Только часть.

– Есть немного, – согласилась она, глядя, как царевич наконец выбрал и ткнул пальцем в Лжевасилису, а та с тем же грохотом, как и первая, осыпалась камнем и песком. – Но с чего ему я понадобилась? Ни разу не видела его, Кощей, клянусь!

– Я знаю. – Кощей не ослабил хватку, но ногти перестали впиваться ей в кожу, и голос зазвучал ласковее. – Этот царевич – наследник престола, вот и захотел себе женой ту, что советы братьям давала, поэтому и пришел за тобой. А я разве обещал быть честным с незнакомыми царевичами?

Он замолчал, будто ее ответа ждал, и Василиса поспешно замотала головой: нет, не обещал никому такого Кощей.

– Запомни накрепко, Василиса, – продолжал говорить Кощей, – в Навьем царстве любой может лгать – от последнего упыря до царя. Но тебя я ему не обещал и в этот раз не солгал. Сказал, что, если постарается, найдет свою суженую.

– Там есть другая девушка? – Василиса чуть не выпала из окна, вглядываясь в десять Василис. Непонятное чувство шевельнулось внутри, точно очнувшаяся от зимней спячки гадюка. Пока Василисы не было, Кощей успевал не только яриться да тревожиться, но и полонить какую-то красну девицу, как знать, может, и царевну!

– Кобылица, – не стал мучить ее Кощей. – Та, на которой младший его брат прискакал, а ты эту кобылицу в моем дворе оставила. Говорю же, прорва ненасытная, а не лошадь. Я уже почти придумал, как летать ее научить, да пусть бы чужие поля разоряла, а тут царевич так удачно перед воротами встал и давай царевну требовать. Кому и кобыла – жена, чем не царевичу? Работящая, а что молчаливая, так со временем еще и рад будет!

– А не расколдуется обратно? – испугалась за царство Василиса, а потом еще пуще напугалась. – И кобыла с моим лицом царевной будет?

– Не расколдуется, – успокоил ее Кощей. – Моего колдовства лет на сто хватит, если только суженый ее не полюбит и не поцелует. Настоящий. А царевна вряд ли с конем целоваться станет, так что будь за царство спокойна. Это с людьми такая беда: в кого не зачаруешь, а все одно – найдется, кто расколдует. Любо людям то с лягушками, то с птицами миловаться. Что до лица, то пока до царевых хором доберутся, маска изменится. Похожи будете как ты с сестрами.

– Мы с Властой и Белоликой неродные, – буркнула Василиса.

– Вот именно, – согласился Кощей.

Тем временем царевич совсем отчаялся, но наконец ткнул последний третий раз в Василису, а сам глаза зажмурил