Ранчо страстных признаний - Лайла Сэйдж

записку: один из родителей с футбола привезет Райли около полудня. Я машинально сунула записку в книгу, которую читала. Зачем? Не знаю и копаться в этом не хочу.

А потом еще вся эта история с «Твистером»… Ох и приятно же было смотреть, как нервничает Густ Райдер!

В конце прошлой недели мы с Райли наконец отправились на поиски растений. Горный жасмин пока не нашли, зато обнаружили несколько других экземпляров из атласа – пятнистый ладьян, несколько видов чертополоха.

Поначалу мы просто засушивали находки между страницами справочника, но я хотела придумать что-то пооригинальнее. Спустя неделю у меня появилась идея, и я с нетерпением ждала, когда Райли уснет, чтобы приступить к делу.

В среду мы все втроем ужинали за большим обеденным столом. Густ принял душ, надел очки, и пахло от него так, будто он только что вышел из рекламы мыла для лесорубов. Райли увлеченно рассказывала ему о рок-музыканте Билли Айдоле.

– Откуда ты вообще знаешь, кто такой Билли Айдол? – удивленно покачал головой Густ.

– Тедди мне рассказала, – ответила она. – Она говорит, в начальной школе Мидоуларка просто катастрофа с музыкальным образованием.

Густ мельком посмотрел на меня, словно у нас была маленькая общая тайна, и уголки его губ дрогнули в усмешке. Я улыбнулась в ответ.

– Пожалуй, она права.

– Билли Айдол – вегетарианец, это значит, он не ест мясо. Тетушка тоже вегетарианец? – спросила Райли.

Густ покачал головой:

– Эмми иногда ест мясо, так что она не вегетарианка.

– А курица – это мясо?

– Да.

– Значит, я не вегетарианка?

– Нет, солнышко.

– Но я могу стать вегетарианкой?

– Если захочешь, да.

– Круто, – сказала Райли. – Папа, а какая у тебя любимая песня Билли Айдола?

– Наверное, Rebel Yell, – ответил Густ, и Райли аж подпрыгнула от радости.

– Это же любимая песня Тедди! – завопила она.

Густ снова посмотрел на меня и сказал:

– У нее хороший вкус.

Я чуть не подавилась брокколи. Господи, это новое состояние, в котором мы с Густом не спорим на каждом шагу, было странным. Но, честно говоря, мне нравилось. К тому же Густ отлично готовил, и я была счастлива, что не надо стоять у плиты самой.

Я ухаживала за отцом с тех пор, как вернулась из колледжа. Меня это не напрягало, но все же было приятно иногда расслабиться и не думать об ужине (хотя я, разумеется, следила, чтобы у отца всегда была еда в холодильнике).

После ужина Густ отправился наверх купать Райли и я наконец-то смогла заняться своей задумкой. Как только услышала шум воды в ванной, сразу бросилась в свою комнату – взяла пяльцы, ткань, нитки для вышивания и список растений, который мы составили с Райли. Заодно прихватила ее одежду, которую заштопала на выходных. Подумала, что, если вещи будут лежать в гостиной на виду, точно не забуду отнести их в ее комнату утром.

В гостиной я устроилась на полу, разложила на журнальном столике ткань красивого кремового цвета – примерно два на два фута – и начала рисовать.

С детства я любила что-нибудь мастерить, рукодельничать. Особенно мне нравилось рисовать – карандашами, красками, чем угодно. Папа не возражал, разрешал рисовать повсюду.

А потом, когда я начала шить, поняла, что дело не только в рисовании. Мне просто нравилось творить, создавать, придумать идею, а потом воплотить ее в жизнь. Я, конечно, не Ада и не умела создавать шедевры буквально из ничего, но могла превратить обычную вещь в нечто особенное.

Я так увлеклась, что совсем потеряла счет времени.

Густ спустился и, заглядывая мне через плечо, спросил:

– Что ты делаешь?

– Ты же помнишь, что мы с Райли собираем растения?

– Из атласа растений Вайоминга 1998 года.

– Из атласа растений Скалистых гор 1998 года, – поправила я, улыбнувшись.

Густ по привычке закатил глаза, но в этом жесте не были ни злости, ни раздражения.

– Райли выбрала пятнадцать растений, которые хочет найти, – объяснила я, – и я подумала, что было бы здорово создать для нее такой… дневник наблюдений.

– Так ты их рисуешь?

– Да, для начала, – продолжила я, – а потом, когда мы найдем растение, я вышью его прямо здесь. И к концу лета у нас будет целая коллекция! Хочу сделать из этого подушку или панно и подарить Райли, чтобы она всегда помнила о нашем приключении.

Густ молчал, словно пытаясь подобрать слова.

– Это… это невероятно трогательно, Тедди, – наконец произнес он.

Искренность Густа иногда заставала меня врасплох.

– Ты делала такое в бутике?

– Вроде того, – ответила я. – Я шила вещи по своим эскизам – куртки, юбки. Клома выделила для них место в магазине. И у нас были варианты кастомизации на сайте, так что я делала и декоративную вышивку.

– Скучаешь по этому?

– Очень, – честно призналась я. – И дело не столько в самом шитье. Я скучаю по бутику в целом. Я любила общаться с людьми, подбирать образы, в которых они чувствовали бы себя на миллион, узнавать, для каких событий они выбирают наряды. Даже административная работа нравилась – продажи, продвижение… Было что-то особенное в том, чтобы ставить цели и видеть, как они становятся реальностью.

Разговор о бутике отозвался щемящей болью где-то под ребрами. С Райли мне было хорошо, но я отчаянно тосковала по работе. Будущее казалось туманным. Хотелось двигаться дальше, но куда?

– Жаль, что ты все это потеряла, – сказал Густ, и в его голосе звучало неподдельное сочувствие. – Уверен, в бутике ты была на своем месте.

– Да, – пожала плечами я. – Там мне было очень спокойно. Пожалуй, даже слишком спокойно. Знаешь, – я чуть наклонила голову, – я раньше никому об этом не говорила, но… мне кажется, это было почти неправильно. Я словно застряла на одном месте. Сколько еще я бы там просидела, делая одно и то же, воплощая чужие мечты, а не свои?

– Так ты хочешь заниматься модой? – спросил Густ, глядя на меня внимательно. – Это твое призвание?

Я кивнула:

– Мне нравится шить и делать людей счастливыми. А мода позволяет совместить одно с другим! Создавать красивые вещи, которые делают людей счастливыми. Вот только что именно я могу сделать? У меня нет денег на свой магазин, а повторять чужие идеи… это не для меня.

– Ну одно можно сказать точно, – улыбнулся Густ. – Название ты придумаешь получше.

Я рассмеялась.

– Серьезно, Тедди. Я уверен, ты со всем справишься. Мне очень жаль, что ты потеряла работу. Но если честно, я и немножко рад. Ведь иначе тебя бы не было здесь с нами.

– Значит, ты не жалеешь, что выбрал меня няней для Райли? – усмехнулась я.