Сюрприз для боевого мага или Наследство возврату не подлежит - Вероника Васильевна Крымова

– Тебе больно? – голос был низким, хриплым. – Кто тебя обидел? Говори.

Я резко рванулась назад, выскользнув из его хватки.

– Я в порядке. Честно.

Но он видел. Видел влажные ресницы, алые пятна на щеках, дрожь в уголках губ. Шагнул ближе, преграждая путь к двери. Тень от его фигуры накрыла меня целиком.

– Тогда почему ты плачешь? – спросил он, так тихо, что слова едва долетели.

Я отвернулась, грубо вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Просто так.

Тишина.

Он не уходил. Стоял, дыша почти неслышно, а я чувствовала этот взгляд на затылке – тяжелый, настойчивый, неотступный. Как нож, вонзенный между лопаток.

– Просто так не бывает, – наконец произнес он. Голос потерял металл, стал почти знакомым… и…усталым…

Он не стал ждать ответа. Не дал мне оттолкнуть его снова. Его руки – сильные, уверенные – обвили меня, прижав к груди так плотно, что я услышала стук его сердца: быстрый, тревожный, живой. Запах пороха, кожи и дорожной пыли смешался с ароматом роз.

– Тихо… – его голос прозвучал прямо над ухом, низкий, глухой, как шум прибоя в раковине. – Я виноват. Ошибся, допустив тебя в эту игру.

Он гладил меня по волосам – медленно, бережно, как будто боялся сломать что-то хрупкое. Пальцы вплетались в пряди, распутывая узлы напряжения. Я уткнулась лицом в его грудь, в тонкую ткань сорочки, пытаясь заглушить рыдания.

– Перестань… – прошептала я, сжимая кулаки на его спине. – Какой вздор… Ты ни при чем…

Но он не слушал. Его губы коснулись моего виска – горячие, шершавые от ветра и усталости. Потом сползли к щеке, смахивая соленые следы слез. Дыхание обожгло кожу.

– Ты плачешь. Значит, я виноват.

И тогда… он поцеловал меня.

Нежно. Страстно. Без спроса.

Его губы нашли мои – внезапно, но так естественно, будто всегда знали дорогу. Поцелуй был не про прощение или утешение. Он был про боль, гнев, страх и ту хрупкую нить, что вдруг натянулась, между нами.

Я не оттолкнула. Ответила.

Пальцы впились в его плечи, цепляясь за реальность. Мир сузился до стука двух сердец, до шелеста шелка, до его рук на моей спине, прижимающих ближе, ближе…

Глава 15

Сердце колотилось, как пойманная птица, когда его взгляд опустился к моим губам. Я почувствовала, как щеки вспыхивают алым заревом стыда и ожидания. Его пальцы едва коснулись моей руки – легкое прикосновение, от которого по коже пробежали мурашки смущения. Когда его губы, теплые и вопрошающие, мягко коснулись моих, мир замер. Это был легкий, вопросительный намек на поцелуй – едва ощутимое прикосновение, разлитое по губам сладкой дрожью. Я ответила, позволив ему ощутить мое согласие, мою готовность.

И тогда нежность начала таять, уступая место новому чувству. Его губы стали мягче, увереннее, но все еще не спешили. Они исследовали мои с терпеливой медлительностью, как будто запоминая каждую линию, каждый изгиб. Его дыхание смешалось с моим. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки, а в животе зажглась маленькая, трепещущая искра. Нежность вспыхнула жаром. Его руки, до этого осторожно лежавшие на моих плечах, вдруг сжали меня крепче, притягивая к себе так, что, между нами, не осталось воздуха. Его поцелуй стал глубже, требовательнее, потеряв всякую осторожность.

Дыхание участилось, стало прерывистым, рваным. Легкие горели, но не от нехватки воздуха, а от этого нарастающего пожара внутри. Каждое прикосновение его губ, каждое движение языка поджигало новую искру, сливающуюся в единое пламя. Он стонал тихо, низко, и этот звук вибрировал у меня в груди, отзываясь эхом в самом низу живота. Мир сузился до точки соприкосновения наших губ, до жара наших тел, до бешеного стука двух сердец, слившихся в один неистовый ритм. Робость растворилась без следа, поглощенная этой внезапной, всепоглощающей бурей страсти.

– Джейсон…– прошептала я.

– Тише. Не говори ничего. Ты измучена… – его шепот, подобный теплому дуновению ночного ветра, коснулся виска. – Тебе нужно отдохнуть, хоть немного…

Я почувствовала, как ресницы слипаются, словно мокрые крылья бабочки, а тело наливается сладкой свинцовой тяжестью.

– Не смей, – заворчала я, чувствуя, как магия мягкой теплой вуалью обволакивает меня.

– Прости, но тебе нужно поспать. Прямо сейчас.

Мир растворился в акварельной дымке, очертания комнаты поплыли и растаяли.

– Мы еще не все успели…нужно…– мысль едва мелькнула, как слабая искра, когда его руки – сильные, но бесконечно бережные – подхватили меня, прижав к груди. Протест замер на губах, смытый ласковым приливом его магии, обволакивающей сознание, как теплая морская волна, несущая к берегу покоя. Осталось лишь смутное чувство невесомости, ощущение его шагов, мягких, как падающий пух, и надежности его объятий – пристанища в бушующем море усталости.

Перед самым погружением в бездну сна, сквозь набегающую тьму, я ощутила касание – его пальцы осторожно смахнули соленую каплю с моей щеки. И тогда… я просто отпустила все. Отпустила тревоги, напряжение, борьбу. Позволила шелковому течению его колдовства унести себя в безмолвные, бархатные глубины, где не было ничего, кроме тишины и забытья, дарованных его заботливой рукой.

***

Джейсон замер у кровати, его взгляд скользил по лицу спящей Аманды. В тишине комнаты слышалось лишь ее ровное, глубокое дыхание. Его пальцы вновь коснулись теплой щеки, а затем поправили сбившееся покрывало. Взгляд невольно притянули ее губы – слегка припухшие, алые, хранящие отпечаток их недавнего поцелуя.

Он не планировал этого. Не сегодня. Не сейчас. Хотя… признавался себе, мысли о ней посещали его. Но когда маг увидел ее – такую растерянную, измученную тревогой, – им двигало лишь желание утешить. А потом… Аманда оказалась в его объятиях. И эта близость обрушилась на него с силой, превосходящей любые заклинания. Ее взгляд, полный доверия и боли… Ее запах, смесь розовой воды и чего-то неуловимо сладкого… Их поцелуй… Недолгий, почти невинный, лишь чувственное прикосновение губ… Но какое! Никогда – ни в пылу битвы, ни на грани очередного успеха в освоении магии – он не испытывал ничего подобного. Такого вихря: адреналин, заставляющий сердце биться в бешеном ритме, и нежность, разливающаяся теплом по жилам, – сплетенных воедино в тот самый миг.

Джейсон с усилием заставил себя отступить от кровати. Чуть позже, – подумал он, глотая комок в горле. Когда буря внутри нее утихнет, она, быть может, пожалеет о порыве под влиянием усталости и страха. Он старался гнать эту мысль прочь. Аманда последние дни жила на нервах, снедаемая тревогой за детей, мать, за весь их рушащийся маленький уютный мир. Сейчас ей нужен был покой. Настоящий, глубокий сон. А он… ему предстояло заняться делом.