Непреодолимое желание влюбиться в своего врага - Бриджитт Найтли

по тканевой инженерии[59], регенерации конечностей, терапии органной недостаточности. Занти почти исчезла в складках кресла, свой поднос она поставила на костлявые колени.

– Просто апокалипсис какой-то, а не работа, – заявила она.

Она передала Аурианне внушительную пачку писем.

– Что это? – спросила Аурианна.

– Я написала коллегам во всех Десяти Королевствах с вопросом, получили ли они достаточное финансирование на разработку вакцины. Уже прошло четыре месяца с начала вспышки (тысячи инфицированных детей во всех Королевствах), но никто так и не получил хоть какие-нибудь средства. Ни мы, ни университеты, ни исследовательские группы. Несмотря на многочисленные и все более отчаянные просьбы.

– Я была готова винить во всем некомпетентность, но, полагаю, дело все-таки в жестокости, – сказала Аурианна. – Ведь от оспы страдают прежде всего обездоленные дети, которые «не стоят» каких-либо вложений?

Занти зло откусила соленый огурчик.

– Хотелось бы полагать, что среди десяти чертовых королей и королев, которые вечно конфликтуют друг с другом, претендуя на превосходство, найдется хотя бы один, которого положение[60] действительно обязывало бы, как говорили в старой доброй Франции.

– Просто они все не такие уж и французы.

– В этом и проблема. Нам следовало не сопротивляться французам и позволить случиться этому чертовому нормандскому завоеванию. Так нет же. Мы одержали победу. И теперь, восемь столетий спустя, у нас десять маленьких королевств и десять клоунов у власти вместо одного француза, который бы понимал смысл фразы «положение обязывает».

Занти съела кусочек сыра и добавила:

– И бри у нас был бы получше.

Аурианна просмотрела письма от тех, кто ответил на запросы Занти. Каждый подтвердил, что получил самые скромные из возможных дотаций на работу над вакциной.

– Самые северные Королевства пока не ощутили опасность эпидемии, поэтому, видимо, оспа их не волнует, – рассуждала Аурианна, просматривая цифры. – Данелаг и Дивед внесли свой вклад – не очень большой, но хотя бы кое-что. Кент и Мерсия поступили возмутительно. У них самые высокие показатели заболеваемости, а они выделили меньше всего средств.

– Как и Думнония, – сказала Занти. – Клоуны. Все клоуны.

– Клоуны с явным отсутствием эмпатии.

– Им не требовалась бы эмпатия, если бы они сами заразились.

– Что вы собираетесь делать? – спросила Аурианна.

– Отправить каждому клоуну письмо весьма резкого содержания, – ответила Занти. – Они уже готовы.

Занти выбралась из кресла и подошла к письменному столу. Рядом с ее серебряным пишущим шаром[61] высилась еще одна пачка писем. С таинственным видом она достала закрытую крышкой пробирку, в которой плескалась прозрачная жидкость.

– Ммм… и что же это? – уточнила Аурианна.

– Особое дополнение, которое я собираюсь добавить к каждому письму. Что-то вроде постскриптума.

– Постскриптума? Со знаком биологической опасности?

– Да.

– Целительница Занти, не делайте этого.

– В самом деле? Разве вы не видели детей, чьи так называемые жизни мы с вами спасали три часа подряд? А монархи швырнули в их сторону по пригоршне монет, это же возмутительно. И жизнь в их замках продолжает идти своим чередом и сейчас: маскарады, оперы, банкеты.

– Это ужасно. И возмутительно. Но вам не стоит этого делать. Подумайте еще. Вы и так не сидите сложа руки.

– И на этом я тоже сидеть не стану, – пошутила Занти, указывая пробиркой на письма. – Иначе у меня появятся бородавки на том месте, которым я на них сяду.

– Что?

– Ignispapillomavirus[62], – сказала Занти, открывая пробирку. – Не смотрите на меня так. Никто еще не умер от нескольких бородавок.

– Но… но это же мучительно болезненные ощущения, – не сдавалась Аурианна.

– Как и при оспе.

– Вы обсуждали это с другими Главами?

– Прендергаст – дипломат, – ответила Занти, пренебрежительно взмахнув пробиркой с огненными бородавками. – Иногда мне кажется, что между дипломатом и ламинатом почти нет различия. Несколько букв разницы, а смысл примерно тот же. Аберкорн же просто старый дурак.

– Я бы так не сказала, – не согласилась Аурианна. (Аберкорн был уважаемым эндокринологом.)

– В данном случае он повел себя поразительно глупо.

Аурианна не часто осмеливалась противоречить Занти, но гнев наставницы грозил перерасти в желание мстить. Она взяла у Занти пачку писем и обнаружила, что они были адресованы лично королям и королевам.

– Элоди работает над вакциной, – продолжила Аурианна. – Она почти готова. Если бы вы решили разослать эти письма и заразить всех бородавками – я знаю, что от них не бывает летальных исходов, – это не обошлось бы без последствий для Ордена.

– Мы не обязаны сохранять верность ни одному из этих клоунов.

– Верно, но мы находимся на территории короля Данелага, к которому вы обратились как к… – Аурианна проверила в письме, – малокровной, дефектной, трусливой свинье. Он мог бы испортить нам жизнь. Он мог бы нас изгнать. Вы же знаете, как много времени понадобилось, чтобы получить то, что мы имеем в Лебедином камне.

– Это я могла бы смягчить. Могла бы назвать его просто свиньей.

Она была и сама готова смягчиться и забрала письма из рук Аурианны.

– Мне стало лучше, после того как я их написала.

– Я знаю.

Занти сжала губы и одним быстрым жестом бросила письма в огонь.

– Мне две сотни лет, Аурианна. И думаю, что мое терпение уже на исходе.

Аурианна наблюдала, как гнев Занти исчезает в пламени камина. Она вспомнила, как маленькая пациентка сжала ей руку, подумала о монархах, которые жили в замках, устраивали праздники и танцы и оберегали своих драгоценных детей от оспы, и на какое-то мгновение пожелала, чтобы Занти отправила письма, бородавки и все прочее.

* * *

Какими бы ни выдались предстоящие недели, Аурианна знала, что непременно будет и что-то хорошее, ведь из стрессовых факторов можно на целый месяц исключить тот, который назывался Озриком Мордантом. Май казался ей ослепительно прекрасным: четыре недели до Цветущей Луны, четыре недели нормальной жизни, четыре недели без взаимодействия с преступником и убийцей.

Но, разумеется, у Судьбы были другие планы. Ей, как решила Аурианна, нравились злые шутки.

Увы, потенциальный вклад Аурианны в современную философию остался незамеченным, так как ее загнал в ловушку Квинси, не выпуская из-за стола и заставляя разбирать кипу корреспонденции.

Ее Знак получил сигнал от фамильяра Морданта. Судьба дала ей пять дней отсрочки, перед тем как снова впустить его в ее жизнь. Да поможет ей Фрейя. Деньги Морданта пошли на пользу Лебединому камню, чего не скажешь о нем самом, он вызывал у Аурианны повышенную секрецию кортизола[63].

Когда его фамильяр запросил у нее разрешение материализоваться, она не смогла ответить себе, какая перспектива казалась ей более безрадостной: взаимодействие с Тенью или Квинси, административным занудой.

Что ж, такова цена совершенства – или его