Опасный маркиз - Минерва Спенсер

Ливия снова взглянула на Адама, и Мия проследила за ее взглядом. Теперь Эксли единственный слушал одну из дам, которых развлекал минуту назад. Дама стояла к нему слишком близко, чтобы это можно было счесть вежливым, сжимая его темный рукав рукой в перчатке. Она говорила с жаром, не обращая внимания на его взгляд, полный убийственного презрения; от его веселого настроения не осталось и следа.

Мия взглянула на руку, державшую его за рукав, и ощутила острый укол ревности. Да кто такая эта дама, чтобы так вольно вести себя с ее мужем у нее на глазах?

— Он вам нравится.

Замечание Ливии чуть охладило стремительно возраставшую в ней ревность, но все же она не могла оторвать глаз от заворожившей ее сцены. Адам оторвал от себя руку дамы — мягко, но сопроводив движение таким взглядом, что от обидчицы должно было остаться лишь дымящееся пепелище, — и отошел прочь.

Дама протянула к нему руку, будто намеревалась остановить, но тут же ее убрала. Ее плечи поникли, и она молча проводила его взглядом. Оглядев ложу, чтобы понять, наблюдал ли кто-то за ней, она встретилась глазами с Мией, и лицо ее вспыхнуло от неприкрытой ненависти. Быстро отвернувшись, она отошла к своей подруге.

— Эта дама — любовница лорда Эксли? — спросила Мия, задыхаясь, как после бега. Откуда ей пришел в голову такой грубый собственнический ответ? Да еще и когда речь идет о человеке, с которым она едва знакома!

Ливия со вздохом сжала ей руку:

— Уже нет, из-за чего, по-видимому, они и ссорятся.

Красивую блондинку окружала толпа мужчин, и она улыбалась с выражением вымученной веселости на лице.

— Адам впервые повстречал ее на званом обеде у нас дома полгода назад. Сюзанне он понравился, кажется, даже раньше, чем они встретились. Она ведь актриса, вот и убедила его, что он жить без нее не может. — Ливия рассмеялась и похлопала Мию по руке. — Она не очень хорошая актриса, и я видела, что она наскучила ему еще прежде, чем он встретил вас.

Мия понимала, что Ливия пытается ее ободрить, но ее слова не так уж хорошо залечили нанесенную ей рану. Высокая, с чувственными изгибами Сюзанна, разумеется, затмевала худенькую Мию. Даже зная, что любовница Адаму наскучила, она мысленно видела перед собой картину: мужское крепкое тело обнимает блондинку с шикарной фигурой. Эта женщина занималась любовью с ее мужем, чем сама Мия похвастаться не могла, хотя маркиз женился на ней именно ради этого.

— Послушайте, моя дорогая, — взяла Мию за руки и притянула к себе Ливия, отвлекая от женщины в дальнем углу ложи. — Я видела, как Адам смотрит на вас. Он никогда не смотрел так на Сюзанну Сен-Мартен. Она вам не соперница.

Мия была благодарна Ливии за искреннее участие, но та не знала, что их брак — всего лишь деловое соглашение.

— О, только взгляните: Денфорт и Эксли взяли на себя роль слуг и разливают шампанское. Давайте выпьем!

Ливия встала, схватила Мию за руку и потащила к собравшимся.

Подливая супруге шампанского, Адам спросил:

— Как там Ливия, поджаривала вас на медленном огне?

— Да, но очень мягко, милорд.

— Не оставила на вас синяков и ссадин?

— После моих допросов никогда не остается следов. Уж тебе ли не знать, Адам! — вмешалась Ливия.

К ним присоединилась Октавия:

— Быть не может! Неужели наш серьезный лорд Эксли улыбается?

— С вашей сестрой остается только или смеяться, или плакать, а мне не хотелось бы плакать на глазах у жены… во всяком случае пока, — сухо добавил Адам.

Ливия хлопнула его веером:

— Не выношу, когда взрослый мужчина плачет, Адам. А с вами и Гаем по вечерам порой не найдешь сухого платка. — Она повернулась к Мие: — Имейте в виду, ваш муж и мой брат вознамерились сделаться лучшими шулерами в истории карточных игр.

— И как, получается?

— Боже! Конечно, нет, — ответила Октавия. — Подумать страшно, сколько они проиграли нам с Ливией! Потому и плачут по ночам.

— Они нас боятся, — пояснила Ливия.

— И никогда не берут нас с собой в свои любимые игорные дома! — сказала Октавия и добавила драматическим шепотом: — Боятся, что мы утрем им нос.

— Или что ваши успехи будут стоить нам жизни, — отозвался маркиз, страдальчески глянув на дам, и повернулся к Мие. — Они мухлюют в карты, миледи. Открыто, явно и бесстыдно.

Его последние слова потонули в возмущенных воплях дам.

Разговор перешел в спор о тонкостях виста — карточной игры, с которой Мия была незнакома. Трое друзей то и дело перекидывались словечками вроде «школярские правила» и «помешанные на Хойле старухи»[2].

— Вы играете в карты, миледи? — Октавия отвела Мию в сторонку, в то время как Ливия с маркизом спорили о своей последней партии.

— Брат учил меня криббиджу и пикету, но я не умею быстро осваивать нюансы.

— А там, где вы жили прежде, как люди развлекались?

Мия улыбнулась этой откровенной попытке выудить у нее детали ее прошлого. Она уже собралась было выдать свою привычную историю, но взглянула на доброе лицо Октавии и поняла, что не хочет начинать дружбу со лжи. Кроме того, Адам разрешил ей говорить людям что угодно.

— Я жила на окраине города под названием Оран, во дворце местного правителя, султана. Что же до того, как мы развлекались… — Мия умолкла.

Было приятно в кои-то веки говорить правду, но все же она не была уверена, что стоит рассказывать этой благовоспитанной леди все.

— Присядете со мной? — спросила Октавия. — У нас есть еще немного времени, прежде чем опять придется делать вид, будто мы смотрим эту злосчастную пьесу. Оставим Адама и Ливию. Они вот-вот вцепятся друг другу в волосы, так что лучше отойти от них на безопасное расстояние.

Мия рассмеялась и последовала за ней туда, где перед этим беседовала с Ливией.

— Знаю, что веду себя ужасно, но мне бы очень хотелось узнать больше о вашей жизни. Можете положиться на меня: буду молчать как могила, — торжественно прижала руку к сердцу Октавия.

— Вы спросили, как мы развлекались? Нам не приходилось управлять домом, как это делают английские женщины: для таких дел у султана были доверенные лица. Мы проводили время с дворцовыми детьми, играли с ними и учили их; у нас был довольно просторный сад внутри дворца, мы там растили травы и цветы; были те, кто ткал, или рисовал, или играл на музыкальных инструментах. Некоторые из нас умели читать, и мы развлекали других, пересказывая им прочитанное. Большую часть