Опасный маркиз - Минерва Спенсер

станет еще больше, когда по дому разнесется весть о его ночном пьянстве. Адам поморщился: он поставил ее в неловкое положение, а себя выставил идиотом. Стыд, терзавший его из глубины сознания, вышел на поверхность и накинулся на него, точно стая изголодавшихся ворон.

Адам положил вилку, не в силах дальше притворяться голодным. Он все запутал, начиная с самого решения жениться. Тем не менее Мия не Вероника и не заслуживает, чтобы с ней так обращались.

Адам дал слугам знак удалиться, подождал, пока за последним из них закроется дверь, затем повернулся к жене:

— Я хочу попросить прощения за вчерашнюю ночь.

Мия кивнула:

— Благодарю вас, милорд.

Он ждал, когда она начнет допытываться о причинах такого недостойного поведения, но она явно решила сжалиться над ним.

— Здесь у нас есть достаточно обширная библиотека. Хилл каждый год приобретает несколько свежих книг, включая романы. Если вам будет угодно, после завтрака я могу ознакомить вас с ассортиментом.

Мия одарила его улыбкой, которой он не заслуживал:

— С удовольствием! Боюсь, у меня почти не было времени на чтение в последние несколько месяцев, да и в библиотеке моего отца очень мало беллетристики.

Адам кивнул, внезапно осознав всю чудовищность жизни этой женщины в последнее время — да, черт подери, последние два десятка лет — и не найдясь, что сказать. Ее разлучили с семьей, изнасиловали в четырнадцать и бросили в проклятом гареме на семнадцать лет, а стоило ей вернуться домой, отец выставил ее на аукцион, не прошло и трех месяцев. А Адам — слабый колосок, на который ей пришлось опереться, — провел те немногие часы, которые они делили вместе, провоцируя ее, игнорируя или наливаясь вином.

— Не хотите ли съездить в театр сегодня вечером?

Мия замерла с поднесенным ко рту гренком. Так и не откусив, она вернула его на тарелку.

— Мне бы очень хотелось сходить в театр, — сказала она еще тише, чем обычно.

Адам поднес к губам чуть остывший кофе, жалея, что чашка недостаточно велика, чтобы спрятаться за ней. Явная радость Мии от этого маленького проявления доброты пронзила его как стрела. Он вел себя как чертов хам.

Маркиз опустил чашку, расплескав половину кофе по блюдцу.

— Я поздновато спросил: не знаю, получится ли достать билеты, — мрачно сказал Адам, глядя на гору еды, остывавшей на тарелке. — Хотите, я отведу вас в библиотеку и научу ориентироваться там, пока не ушел? — Он бросил взгляд на ее тарелку. — Когда вы закончите завтракать, разумеется.

— Я уже закончила.

Мия поднялась на ноги и разгладила платье спереди, невольно привлекая тем самым внимание к своему телу. Она снова была в зеленом; украшенное оборками облачение выгодно подчеркивало ее хрупкую женственную фигуру.

— Вы ездите верхом? — вопрос сорвался у него с губ прежде, чем он успел подумать. Похоже, вместе со всем прочим в своей жизни он утратил контроль и над собственным языком.

— Я мало ездила верхом с тех пор, как повзрослела. В последние месяцы мы с братом пару раз в неделю катались верхом в Гайд-парке, но сомневаюсь, чтобы умелому наезднику было очень интересно кататься с таким новичком, как я.

Невысказанная правда не укрылась от Адама. Никто ничем с ней не занимался с тех пор, как она возвратилась в Англию, только толкали на брачный рынок.

Адам открыл перед ней дверь столовой, снова изумившись ее миниатюрной фигурке. Он и сам был не слишком высоким, но ее голова еле-еле доставала ему до плеча. Мия обернулась, когда он не последовал за ней, и ее раскосые зеленые глаза напомнили ему кошачьи.

Адам молча направился за ней по изогнутой лестнице и открыл перед ней дверь библиотеки, приглашая в просторную комнату, уставленную книгами.

— Книги расставлены по темам и авторам. — Он понял, что тысячи названий могут ввести в ступор того, кто не привык к такому количеству книг. — Может, скажете мне, какие книги вам нравятся? Я помогу вам выбрать несколько подходящих.

— Мне бы хотелось почитать что-нибудь увлекательное, но не слишком сложное. Как я уже говорила, до возвращения в Англию у меня не было книг на английском.

— Вы читаете по-арабски?

— Да, но большинство книг в га… которые у меня имелись, были на французском.

От Адама не укрылась ее оговорка.

— Не нужно избегать говорить о вашем прошлом в моем присутствии. Да и вообще не понимаю, почему бы просто не рассказать о себе правду. — Он подошел к нужному шкафу.

— Вы не против, чтобы стало известно, где я пробыла все эти годы?

— С чего бы мне быть против? — спросил Адам, просматривая одну полку за другой.

— Отец опасался, что правда может запятнать честь семьи, — объяснила она где-то у него за спиной. — Вас это не беспокоит?

Адам горько усмехнулся:

— Нет, меня не заботит, что вы можете запятнать честь моей семьи. Так значит, герцогу было известно о вашем прошлом?

— По большей части.

Адам повернулся к ней:

— Что ему было известно?

— Он знает, что я жила во дворце Бабы Хасана неподалеку от Орана. Он никогда не спрашивал меня о жизни во дворце… есть ли у меня дети.

Чертов трус! Адам опять повернулся к полкам и стал водить пальцем по корешкам, пока не нашел то, что искал. Достав книгу с полки, он протянул ее с загнутыми углами страниц Мие:

— Я сам очень любил эту книгу в детстве и видел, как девочки тоже ее читали.

— «Путешествия Гулливера»? — Между ее рыжеватыми бровями пролегла маленькая складка. — Кажется, в раннем детстве я это читала. — Ее лоб разгладился. — Да… я помню, Йеху! Прекрасный выбор. Благодарю вас, милорд.

Мия протянула было руку к его рукаву, как во время их прогулки в фаэтоне, но одернула себя. Адам поморщился. Они были женаты меньше одного дня, а он уже подавил ее непосредственную, общительную натуру. На ней не было перчаток, и ее кожа оказалась теплой и мягкой, а косточки нежными и хрупкими, когда он взял ее за руку. Адам взглянул на ее подобное цветку лицо, но не нашелся что сказать. Он молча поднес ее руку к губам и поцеловал. Все его тело сладко напряглось от того, как охотно ее губы изогнулись в улыбке.

— Я распоряжусь, чтобы Хилл отобрал для вас книги, которые, как мне кажется, вам понравятся, и мы возьмем их с собой. Библиотека в Эксаме обширнее здешней, но там меньше художественной литературы.

Рука Мии порхнула прочь, словно бледный мотылек, стоило Адаму ее отпустить. Ее лицо светилось от благодарности, и Адам нашел это захватывающим. В то же