И тут я увидела чудовище - Екатерина Началова

перебросившись только парой вежливых фраз. Он больше занимался дипломатичным общением с гостями. Я стояла рядом, с содроганием ощущая, что около меня возвышается белый король, глыба льда, совершенно недоступная для недодракона, не способного долететь до острия холодного пика. Он только казался близким, только казался теплым, только казался... Он всегда будет мной играть, всегда.

После смотра я постаралась остаться одной при первой возможности, отговорившись переутомлением. Хотела лечь спать, но спать не смогла, и в итоге металась по комнате как по клетке. Она была из «гостевых сторожевых» эта комната — без балкона, с одним маленьким окном, надежно запечатанным снаружи решеткой, чтобы ценный гость не сбежал, а злоумышленник не проник внутрь. Дернув раму, я распахнула окно, впуская зимний ветер разбавить мое одиночество. Небольшие ромбики наружной металлический решетки вызвали у меня дополнительный приступ ненависти. Я рванула решетку на себя.

Толстый металл скрипнул, захолодив пальцы.

Еще рывок.

— Планируете меня покинуть, Кларисса? — произнес за спиной знакомый вкрадчивый голос.

Я подпрыгнула, одновременно оглядываясь.

Отсоединившаяся от противоположной стены тень, двинулась на меня.

Ингренс.

— Что вы здесь делаете? Не подходите! — выпалила я, автоматически нарушая собственное обещание о «никогда больше». — Откуда вы? Портал?

Я была в одной ночной рубашке.

— Тайный ход, — спокойно ответил незваный гость, неумолимо надвигаясь на меня. — Ваш отец дежурит в коридоре. Похоже, он даже собрался там спать. Скорее всего будет проверять вас иногда.

— Он вас услышит! — я нервно оглянулась на дверь, не желая повторения скандала с отцом.

— Вряд ли. Комната запечатана. Услышат только, если вы начнете говорить с тем, кто снаружи, — Ингренс помедлил и быстро сменил тему. — Вы кажетесь сердитой.

«Сердитой!» Я фыркнула.

— Поэтому оставьте меня одну.

— Уйду позже, — Ингренс шагал ко мне мягко. Большие снежные барсы ступают так — неслышно на самых кончиках лап. Я закружила от него по комнате, стараясь держаться как можно дальше.

— Я не хочу с вами разговаривать.

— Почему? — в голосе короля звучало искреннее любопытство.

— Вы играете со мной, а может со всеми, — выпалила я, проливая негодование наружу. — Зачем было представление на смотре?! Договор с отцом за моей спиной? Что дальше? Какие еще запланированы ловушки?

Серые глаза прищурились.

— Ах, вот в чем дело...

— Я не игрушка! Не желаю играть в ваши игры, поняли? — выпалила я. — Не желаю!

— Я желаю, — нисколько не смутившись, вежливо сообщил мне серебряный голос.

Опешив, я пропустила момент, когда Ингренс перестал ходить по кругу, и пошел наперерез.

— Убирайтесь... Где ваш тайный ход? Уходите!

Стараясь не пятиться cлишком откровенно, я наугад ткнула в стену. Ноги уперлись в край кровати. Ингренс наступал: его холодные серые глаза блестели совсем близко.

— Договор с вашим отцом находится больше в политической сфере. Он мало касается вас.

— Мало?!

Задохнувшись от возмущения, я с силой толкнула Ингренса в грудь. Сейчас было не до королевского звания или этикета. Сдерживаемое внутри напряжение вылилось наружу слезами и яростным, почти безумным негодованием. От толчка мужчина отступил, но тут же шагнул вперёд. И сразу получил новый удар.

— Консумируйте или не консумируйте, кого хотите! Там еще семь претенденток! Может еще не все улетели. У них семь отцов! Раздолье для договоров и ваших игр!

Белый Дракон не удивился, не нахмурился, практически не изменился в лице, только на его губах проявилась усмешка, которая выводила меня ещё сильнее.

Все самообладание иссякло на смотре. Я временно сошла с ума, осыпая короля градом беспорядочных ударов, совершенно не разбирая, куда они приходятся. Руки, грудь, плечи, шея, лицо... Вот тебе! Вот ещё! Вот... Уклоняясь, Ингренс перехватил меня за запястья. Стиснул. Несмотря на стройность, он оказался ощутимо сильнее.

— Нападение на короля, леди... Помните, что за это карают? — вкрадчивый шепот губ оказался совсем близко.

— Как вы могли?! — мне было не до флирта. — Зачем вы так поступили, почему не сказали? Неужели было сложно сказать?! Зачем делали вид, будто вам не все равно? Вы ужасны! Вы жестоки! Вы...

Я рванулась.

— Да, да... — усмешка мужчины была отчетливой. — В гневе вы похожи на отца.

Он легко толкнул меня на кровать, быстро опустился сверху, зажал собой. Придавив, стиснул над головой руки. Я попыталась вытянуть руки из хватки его пальцев — не смогла. Дернулась, лягнулась. Ингренс скривился: он получил от меня сильный удар по бедру. Мужское колено тут же больно зажало ногу. Руки окольцевали запястья крепко до ломоты.

Я мотала головой, пиналась, пытаясь отбиться.

— Отпустите!

— Не сейчас.

— Папа!

— Он не слышит.

— Что вам нужно?!

— Всё.

Обжигая холодом своей ледяной белизны, Ингренс наклонился ко мне вплотную, касаясь дыханием кожи.

— Если вам нужно больше информации, леди... Вы можете попробовать задавать мне больше вопросов.

Зажмурившись, я отвернулась. Не из-за злости, нет. Я боялась, что сдамся, сразу, как только встречусь с ним глазами.

— Есть легенда о красавице и чудовище... Слышали? Поцелуй изменит чудовище, — горячий шепот опалил щеку, заставив задрожать. Я ощутила, как на удивление горячие мужские губы едва коснулись уголка губ. — Давно хотел проверить. А вдруг... Вы позволите?

Длинные пальцы властно повернули на себя мой подбородок, и Ингренс мягко накрыл мои губы губами. Я честно хотела отдернуть голову, не поддаваться, но почему-то не отдернула и замерла, позволяя себя поцеловать. Совершенно точно позволяя. Я бы хотела убедить себя, что ненавижу его, что не хочу, но правда была в том, что я не ненавидела и очень хотела. Не смотря ни на какие игры.

Поцелуй был нежным, рука на щеке — теплой, губы — ласковыми, а мой мир — содрогнулся. Это самое первое прикосновение дыхания к дыханию вывернуло меня наизнанку, разобрало на молекулы и вернуло обратно уже измененной. Мне показалось, что я стремительно лечу. Куда?

Вверх? Вниз?

Я не успела понять. Ингренс оторвался от меня почти сразу. Он отпустил мои руки. Кажется, прошло только несколько секунд... Но их хватило, чтобы лицо Дракона изменилось — с губ пропала уверенная полуулыбка, в глазах засиял голодный лихорадочный блеск.

— Ну что... Получилось? — голос звучал глуше. Не отпуская своим взглядом моего, он попытался усмехнуться, но остался серьезным. — Я уже превратился в нечто благопристойное?

Секунда, другая... Мы смотрели друг на друга молча.

Вместо ответа я сама приподнялась к нему, прижалась