Соловейка. Как ты стала (не) моей - Полина Рош

локте, коснулась пальцами его мокрой от пота груди, пригладила бороду, потянулась губами к губам. Всё в ней было нежно-девичье, но без покорной кротости, которая из мужчины делала обидчика.

Остромысл, подтянув её бёдра на себя, с новой силой вошел в трепещущее женское лоно. Соловейка со стоном запрокинула голову, подставляя шею поцелуям. И он прижался к ней, а потом подхватил под спину и усадил к себе на бёдра, чтобы чувствовать грудью её грудь. Чтобы чувствовать, как она сжала бёдрами его бёдра и крепко обхватила руками плечи. Длинные волосы укрыли их будто платком. Остромысл впился в девичьи губы, приподнял её и опустил на свою пылающую любовную кость. Соловейка выгнулась, путая пальцы в его волосах, он почувствовал, как она в него вцепилась и впервые качнула бёдрами сама. Её поцелуи превратились в лихорадочные укусы, а стоны в хриплое рычание. Остромысл сильнее сжал руки на её ягодицах, вжимая в себя, она вцепилась ногтями в его спину, прикусив за плечо – и он снова превратился в комок напряжения, бурно излившись в неё семенем.

Обессиленная Соловейка опала на его плечи и тяжело дышала. Остромысл сжал её в объятиях и хотел поцеловать девицу в нежную шею, как вдруг понял, что что-то не так. Ночь вокруг их шатра перестала быть глубокой и тихой. Прислушавшись, он понял, что за пологом кто-то ходит и громко, не боясь всех перебудить, разговаривает. А потом и вовсе кричит. И в крике этом князь узнал голос старшего сына. Соловейка тоже его услышала. Встрепенулась у его груди, как маленькая птичка.

– Там что-то кричат… Там Аяр… Аяр! – с ужасом прошептала она и тут же прикрыла рот ладонями.

Остромысл нахмурился – напряженные голоса дозорных у его шатра ему не понравились. Еще больше не по нраву ему пришелся взволнованный, переходящий на крик голос Аяра. Этому здесь что надобно? Подтянув шубу, снятую с Соловейки, Остромысл накинул её на девицу, а потом рукой уложил, пряча в шкурах на своём ложе. Аяр за пологом уже не пытался сдерживаться.

– Ты что, совсем дурак?! – гневно крикнул княжич. – Не твоего ума дело зачем мне с моим отцом – князем Остромыслом – нужно говорить! Пропусти сам, или пропустишь, получив палкой по хребту!

Остромысл встал, накинув на плечи длинную рубаху, скрывая обнаженность, за спиной в груде шуб на постели дрожала Соловейка. И в этот же момент Аяр, наконец, прорвался в шатёр.

– Отец, беда! – с трудом выдохнул он и тут же судорожно снова хватанул воздух. – Корьян сбежал.

– Что-о?! – изумлённо протянул Остромысл, ледяной воздух из прорехи входа окатил его с ног до головы. – Когда?

Как это, Корьян бежал? Куда? Как посмел?! Ярость пришла на смену изумлению. Остромысл сжал ладони в кулаки, дико смотря на княжича. Как могли допустить?! Недосмотрели!

– Не знаю, только сейчас хватились. И сестёр тоже нет в их шатре… – уже тише добавил Аяр.

Глаза его лихорадочно блестели ужасом, который он никак не мог скрыть. Остромысл набычился, тяжело дыша – и Журавельку с собой прихватил?.. Окаянный, спесивый отросток неблагодарный!

– Догнать немедля! – в бешенстве проревел князь. – Дружину с собаками по следу пустить!

21

Аяр гнал коня, не разбирая ночной дороги. Сердце его колотилось так, что заглушало свист ветра. Казалось, мир расползался, как дырявая, прохудившаяся рубаха. Как правый рукав оторвалась Соловейка, как левый рукав теперь оторвался брат. И обоих он не мог найти. Они с Райнаром перевернули весь лагерь и ближайший лес, но ни Корьяна, ни девиц не сыскали. Журавелька наверняка с ним, а Соловейка-то куда в ночи подевалась?! Не с братом же она! Они никогда не были вместе. Или это он не замечал. А вдруг он и правда, как слепой, как глухой ходил и ничего вокруг себя и любви своей не видел? Даже того, что Соловейка ему улыбается просто так…

Тряхнув головой, княжич отогнал дурные мысли. Любой ценой нужно их нагнать, не позволить брату такой глупостью всё переломать. Куда он собрался бежать?! Дурак Корьян как есть, а сам дураком Аяра называл! Теперь злобные брехливые псины загоняли брата, как бешеного обречённого волка. Аяр должен первым его найти! И убедить вернуться. Самому себе он боялся признаться, что будет, если брат его не послушает по обыкновению.

Но сколько бы они ни скакали, найти беглецов не могли. Аяру холодом уже выжгло глотку, он забыл дышать носом и хватал его открытым ртом. Дружина рассеялась по лесу, то тут, то там слышны были переклички мужчин. Райнар сделал крюк по ближайшей дороге и вернулся к Аяру всклокоченный и взвинченный.

– Никого, – едва переведя дух, сказал он. – Но у дальней дороги я нашел лошадиные следы на север. Свежие. Поскакали, княжич, что угодно даю – там они!

Аяр стиснул зубы и поспешил вслед за другом. Может, посчастливится им нагнать беглецов первее княжеской дружины, которой приказали притащить Корьяна к отцу хоть за космы, хоть за бороду. Про девиц князь ничего не сказал, но и без того беспокойный Аяр места себе не находил, не зная, куда могла подеваться Соловейка… Каждая мысль о ней полосовала душу Аяра, он с того ночного разговора старался не думать о ней, не смотреть, не чувствовать её даже спиной… Неужто из-за этого она решила тоже с ними сбежать? Ну зачем же, Соловейка?! Неужто отказать ему, обрушив чёрную ночь на голову, ей не хватило?.. Аяру было так больно, как никогда не бывало до того. Но он не позволял себе хоть одну мысль обронить, что Корьян схватил её силой, чтобы где-нибудь бросить и запутать следы, оттянуть на себя, отвлечь… Брат бы так не поступил, даже если был очень зол и очень расчетлив. Аяр гнал коня к окружной лесной дороге, вглядываясь в кусты – не лежит ли где под снегом его сестра? Не настолько ему больно, чтобы желать ей смерти только лишь за то, что она его не любит.

Из задумчивости Аяра вывел крик Райнара и неожиданно близкий оглушительный собачий визг. Псины выскочили из-за кустов прямо под копыта его коня, лая до хрипоты. Еще двое парней выскочили вслед за ними – все они напали на след. Затоптав отпечатки лошадиных копыт, бросились по узкой тропке.

– Теперь далеко не уйдут, – крикнул Райнар Аяру. – Дальше река без броду, лёд еще не крепко встал.

Аяр тревожно обернулся