В самом Сердце Стужи. Том IV - Александр Якубович

на замковую кухню и проверить, как идут приготовления к пиру, но Виктор оставался в комнате. Либо сидел за столом, либо валялся на постели. Что было крайне неприлично — лежать посреди дня — но Виктору Гроссу приличия были не писаны. С этим я уже как-то смирилась, и бороться перестала. В некоторых вопросах мой супруг умрет неотесанным мужланом, тут я ничего исправить не могу.

Я почему-то ожидала, что барон по возвращению тут же бросится в кабинет и мне придется ловить момент, чтобы задать ему хоть какой-нибудь вопрос, но Виктор меня удивил. Как сказал сам мужчина, ему нужно «разгрузиться». Поваляться денек, ничем конкретным не занимаясь, поесть, выпить. А потом уже с новыми силами вернуться к делам надела.

А дел впереди было много. После пира нас ожидала целая кипа бумажной работы. Зная Виктора, я была уверена в том, что мой муж сначала захочет переписать и оценить все трофеи, чтобы достойно и честно разделить их среди дружины.

— Ты же понимаешь, что ничего не закончилось? — спросила я, поднимая глаза на мужа.

Сейчас мы устроились на кровати. Виктор сидел, упершись спиной в высокое изголовье, и лениво перебирал документы, которые привез из Атриталя, я же лежала у него под боком, подглядывая в бумаги. За окном уже опустились сумерки, читать приходилось в неверном свете свечей, установленных по приказу Виктора в подсвечниках над кроватью. Раньше я не понимала, зачем там вообще нужен источник света, но теперь поняла. Очевидно, раньше мой муж любил почитать лежа в постели. До того, как прибыл в Халдон и стал «Виктором Гроссом», командиром наемников.

— Что именно? — удивился Виктор. — Фитц мертв, трофеи собраны, атритальскую гильдию я разгромил… Даже родню Фитца выслал в Кемкирх, чтобы воду не мутили в городе. Какие могут быть проблемы? Осталось только дождаться ответа из Патрино.

— Вот тут все и начинается, — заметила я, лениво водя пальцами по животу мужа. — Важно дождаться, что решит король Эдуард. Ты все сделал правильно, когда отказался от притязаний на правление вторым наделом. Тебе бы никто не позволил оставить под своим контролем Атриталь. Но и игнорировать победителя корона не сможет. А ты не состоишь ни в одной фракции.

— Ты сама сказала, что я нерукопожатный, — усмехнулся Виктор. — Черная кость.

— Так было до момента, пока ты не победил Фитца, — ответила я. — Теперь все изменится. Я думаю, к празднику Жатвы или на Новый год нас пригласят куда-нибудь. Ведь если раньше эту часть пограничья контролировал Фитц, то теперь ты занял его место. А Херцкальт это поставки пушнины и хорошего строительного леса. Формальных поводов для междоусобицы ты больше никому не даешь, это тоже хорошо. А то, что ты выслал женщин в Кемкирх вместо требования выкупа большая удача. У соседей не осталось ни единой причины тебя игнорировать, а значит, они попробуют договориться.

— Единственное, чего я хочу, это чтобы нам не мешали жить, — хмуро ответил Виктор. — Только и всего.

— Тебя, скорее всего, будут испытывать, — возразила я. — Если ты одолел одного из соседей, то можешь доставить проблемы другим.

— Не я начал все это, а Фитц.

— Ты лишил его и Атриталь части доходов, когда женил Ларса на дочери Морделов и открыл гильдию, — продолжила объяснять я. — Тебя посчитали слишком наглым и одновременно слабым, вот и все…

— Главное, чтобы никто не заинтересовался Петером, в попытках понять, как мне удалось победить. Ты же поговоришь с ним? — спросил Виктор, не сводя взгляд с бумаг. — Я пытался его поддержать, но это работало до битвы. А вот после…

— Поговорю, — согласилась я. — Но тебе придется все же рассказать, что случилось на поле боя. В деталях.

Виктор тяжело вздохнул, но он и сам понимал — если я не буду знать, что именно увидел Петер, к чему привела боевая молитва нашего препозитора, то и помочь белокурому жрецу я не смогу. Так что моему мужу придется выложить всё, как есть. Не скрывая, не приукрашивая. Хотя я догадывалась, какой именно рассказ меня ожидает.

Впрочем, у нас была впереди вся ночь, а серп молодой луны намекал, что в этом месяце нам спешить пока некуда. Так что я готова была обменять близость со своим мужем на мрачный рассказ о том, сколько крови врагов было пролито его руками.

Начал Виктор издалека — еще с событий на первой мельнице, все больше и больше погружаясь в детали и описания. Я понимала, что так он пытается оттянуть момент, когда придется перейти к сути, и поэтому не торопила его. В речи Виктора все чаще мелькали незнакомые мне слова и термины, но их значения я уточнять не стала. Но когда мой муж подошел к самому важному, он и вовсе сказал что-то странное.

— Когда я увидел Арчи с пустым рукавом, мне стало так больно, будто бы это я опять стал калекой, — тяжело проговорил мой супруг. — А дальше все как в тумане…

Я замерла, прижимаясь ухом к его груди, боясь даже пошевелиться, даже сделать лишний вдох. Что за странные слова, что за речи? Что значит «опять стал калекой»? За последние месяцы мы довольно подробно изучили тела друг друга, и как Виктора привлекали мои формы, пусть я и считала себя почти неприлично худощавой и угловатой, так и он — привлекал меня. Своей широкой крепкой грудью, сильными руками и мощными бедрами. Мой муж был огромен, невероятно силен и при этом крайне гибок, так как постоянно уделял внимание тому, что он сам называл «воинской гимнастикой». На его теле было несколько шрамов и отметин от падений и ран: посечены предплечья, несколько шрамов на спине и одна рваная отметина от удара копья в плечо. Но ни о каких серьезных увечьях речи не шло, тем более, увечья не подвергались исцелению силой Алдира; если человек ломал хребет, терял конечность или орган, такой как глаз или язык, даже Петер будет не в силах исцелить эту травму. Только такие люди назывались калеками.

Но почему тогда мой муж говорит столь жуткие вещи?

Я осторожно подняла взгляд и посмотрела на хмурое лицо Виктора. Сейчас мой муж, будто бы читая с листа, перечислял все то, что он и его дружинники сделали с бойцами барона Фитца. Перечислял без лишних эмоций, сухо, словно пересказывая с чужих слов. Слова Виктора попадали ко мне в уши, но проходили мимо сердца — я тоже была отстранена от ужасов бойни, которую учинили дружинники Херцкальта благодаря благословению Алдира, изо всех сил пытаясь понять, о чем же таком проговорился мой