Четверо за спиной - Анна Михайлова

Следующие два дня я крутилась как белка в колесе, гоняя своих волчат и мотаясь по городу. Привезенные снадобья травницы сначала опробовала на себе, потом оттащила на вердикт княгине. Та была в восторге от кремов для рук, чтобы спасать исколотые иглами пальцы. Да и лицо мазать приятно пахнущими субстанциями ей тоже понравилось. Девочки остаются девочками, несмотря на времена и обстоятельства. Что ж, если первой группе респондентов продукция понравилась – можно потихоньку запускать в массы. Но не абы как, а наверное, устроить что-то виде презентации на каких-нибудь девчачьих посиделках.

Но это позже. Сейчас в женской горнице царил переполох – подбирали наряды да украшения для дочек и княгини на пир. Младшая по возрасту не подходила для взрослых собраний, а старшие перебирали рубашки да сарафаны, споря, как галчата. Правда старшая продолжала смотреть на меня букой. Даже закатывала матери истерики на тему «ЧегоЭТАна женскую половину в портах мужеских ходит». Вот же - страж морали! Правда на мой ответ, что де непотребства легче в юбке или сарафане делать, задрал – и поехали, а штаны снимать дольше - вспыхнула Чаяна, топнула ногой гневно и выскочила из горницы. Зануда с косой, а вот не стоит задавать пошлых вопросов, если не готова получить более пошлый ответ. Княгиня за ее несдержанность лишь виновато улыбнулась и перевела разговор.

В отличие от старшей, самая младшая, Смирена, наоборот часто крутилась рядом, с интересом слушая мои истории о родине. Рассказывая, я попутно заплетала ей волосы «по-своему», от чего девочка приходила в неописуемый восторг и хвасталась сестрам. Опять же раздражая старшую.

Вообще, княгиня вызвала меня в свои хоромы сразу по моему возвращению, как с ужина Велеслава вышла. Вот уж кто уверенно держит руку на пульсе. Держа в уме свои опасения насчет властных амбиций Дивляны, я, стараясь приуменьшить свое участие, рассказала про игру в нарды на жизни пленников, да про спасение воеводы. Заодно стараясь внимательно присматриваться к окружающим. Все же актерство и лицемерие здесь еще не стали нормой, большинство лиц можно читать, как открытую книгу. Но княгиня была опытным царедворцем, да и годков ей немало, поварилась она в этой каше. Поэтому о ней я ничего не могла сказать наверняка, надо будет потрясти своих информаторов всех мастей.

Я рассказывала о произошедшем, контролируя каждое слово, словно по минному полю. Но если челядинки с двумя младшими сестрами князя слушали взахлеб, порой испуганно охая, старшая Чаяна скривилась как от ведра лимонов и демонстративно повернулась ко мне своей отнюдь не могучей спиной. Но и этого ей показалось мало, через некоторое время гневно отшвырнула она свои вышивки и вышла вон из горницы, бросив, мол, нет у нее сил вранье мое слушать.

Так и не могла я понять – отчего эта бледная моль злится с каждым днем все больше и больше? Может к матери ревнует? Да вроде не так часто бываю я на женской половине. Возможно, Чаяне мои штаны покоя не дают. Так я ж не заставляю их носить. Ну, да и ладно, мне с ней детей не крестить. Махнула я рукой и перестала обращать внимание.

Драгомир мои опасения попытался развеять максимально, мол Дивляна в сыне души не чает. А кроме того, здесь даже наместницей при наследнике бабе быть не дадут. Будет традиционный совет из бояр и волхвов. А княгиня вернется на женскую половину при значительно урезанном финансировании. Так что, вроде как, она в перевороте не должна быть заинтересована. Но я, если честно, поверила не до конца. Все когда-то бывает в первый раз. А силы духа у Дивляны при стоящих союзниках на дворцовый переворот вполне хватит. Выяснить бы еще кто может быть на стороне заговорщиков. Выслушала я Драгомира и продолжила держать ухо востро на женской половине.

В город выезжала по необходимости и с кем-то из моих волчат, иначе от зевак было не отбиться. Разорвали бы меня на сувениры благодарные граждане Миргорода. Слухи по городу ходили самые дикие, пыталась я как-то уменьшить свое участие в событиях, но не тут-то было. Там уже при спасении воеводы и молнии мелькали, и огонь полыхал, и земля ходуном ходила. Неистребимо желание человеческое в чудо верить, да главное, чтоб погуще и помасштабней. Хорошо хоть за исцелением ко мне не совались. Хотя может страждущих просто не пускали. Все же есть преимущества проживания в хоромах князя.

Еще из плюсов было то, что старшая дружина после спасения своих товарищей и воеводы окончательно перестала на меня свысока смотреть. Бывшие пленники так вообще – низко кланялись, едва завидя. Просила прекратить – да ни в какую. Подозреваю что с остальными беседу и рассказ от первого лица провел Горыныч, но он не признавался, только ухмылялся в густую бороду. Зато все с большим интересом вояки посматривали на наши занятия, порой даже подходили за советом. Между занятиями Горыныч мог даже присесть рядышком со мной на скамью, поболтать «за жизнь». Простой и бесхитростный вояка – мне импонировало, что от него камня за пазухой ждать не приходилось. Многих из дружины он знал еще подростками, воины его ценили и уважали.

Беригор притащился на княжий двор на следующее после возвращения утро. Бледный, исхудавший, но все с такими же холодными и острыми, как ледяные осколки, глазами. Обмануть мог кого угодно, но не меня. Я видела, как он мается, даже порывался подойти, но демонстративно отворачивалась, уходя за широкие спины моих парней. И хотя на душе было приятно от той растерянности, которую он пытался спрятать в глубине холодных глаз, я не сдавалась. Хотя жалость вспыхивала где-то в глубине души. Было видно, что ухаживать за женщинами Беригор не привык и, видимо, впервые не знал, что делать. Решив проучить воеводу как следует, я не торопилась делать шаг навстречу. Поэтому пока он смотрел только на мою «обиженную» спину.

Как-то по окончании занятий на ристалище из «старших» оставались только самые упорные. Я гоняла волчат, украдкой любуясь как Беригор и Добрыня, скинув рубахи, с довольным рычанием позволяли Горынычу поливать себя из стоявшей в углу бочки с водой. Эстетическое удовольствие было что надо. Мускулистый светлокожий Добрыня с мокрыми кудрями был похож на ослепительного Аполлона. Красив так, дыхание перехватывало. Но я взгляда не могла оторвать от Беригора, с его мощью испещренного шрамами тела. Загорелый, могучий, грозный. Настоящий медведь. У меня пальцы начали зудеть от желания дотронуться до его широченной спины и шрамов, обвести контур кубиков пресса,