Ночной скандал - Аннабел Брайант

— Вам ничего не нужно доказывать. — Закрыв глаза, Теодосия призвала на помощь терпение. Значит, прием у доктора Флетчера теперь под вопросом? Ее охватило мрачное предчувствие, и она не сдержалась от язвительного замечания. — Зачем вам понадобилось жениться столь поспешно? Вы сказали, что обязаны сочетаться браком, но не сказали почему.

— Не могу. — Киркмен перевел взгляд на городской пейзаж за окном кареты.

— Не можете или не хотите?

— Я не имею права говорить. — На его лице ясно отразилось недовольство. — К несчастью, таково условие. Хуже того — дело очень запутанное.

— Вы хотите, чтобы я приняла ваше предложение, но не доверяете мне настолько, чтобы объяснить, по какой причине я должна бегом бежать к алтарю? — Гнев немного ослаб, но Теодосия слишком устала, чтобы попытаться изобразить понимание.

— Причина эта касается только меня, но не вас. И это никакая не тайна, позже я был бы рад вам все рассказать. — Генри закивал, умоляюще глядя ей в глаза.

— Но это же сделка вслепую.

— Ничего подобного! — Киркмен скривился. — Я же говорю — дело запутанное.

— Жизнь вообще штука сложная. — Неожиданное вмешательство лорда Тэлбота придало разговору несколько шутливый оборот, однако на этой ноте неприятная беседа и завершилась.

Они проехали несколько миль в молчании; каждый из пассажиров роскошного экипажа был погружен в собственные думы. Когда карета наконец остановилась, Теодосии уже отчаянно не терпелось вдохнуть свежего воздуха.

Приемная доктора Флетчера находилась в приземистом кирпичном здании с единственной дверью орехового дерева и двумя высокими окнами прямоугольной формы. Возле дома помимо двух кабриолетов стоял нарядный фаэтон, и Теодосия, щурясь от яркого утреннего солнца, силилась рассмотреть ливрею кучера на козлах или герб, чтобы узнать хозяина, однако великолепные серые в «яблоках» кони могли принадлежать только одному человеку. Сердце пустилось вскачь — тут было и волнение, и нетерпение. Это не могло быть совпадением! По телу разлилось тепло от мимолетного воспоминания об их полночном поцелуе, но Теодосию волновал вопрос: как теперь развернутся события, если Мэтью здесь? Генри, преследуя свои личные цели, даже не условился о времени приема. Что сулит еще и присутствие Мэтью — очередь отодвинется еще дальше?

Теодосия, которая никогда не была трусихой, решительно двинулась вперед. Дедушка с Киркменом пошли за ней следом — обогнав их на несколько шагов, она была достаточно внимательна, чтобы приподнять подол и не наступить каблуком на камень, а также обойти лужу, еще не просохшую после недавнего дождя. Дора следовала позади, готовая прийти на помощь. Скромно обставленная приемная казалась стерильной, с белеными стенами и простыми плитками пола. Вдоль одной из стен шел ряд стульев, а возле одного из прямоугольных окон стоял приземистый деревянный стол.

Киркмен немедленно вступил в тихие переговоры с секретарем, который твердо покачал головой в знак отказа. Похоже, никаких твердых договоренностей не было, хотя Киркмен и пытался убедить Теодосию в обратном. Она в отчаянии сжала губы. Вскоре Киркмен вернулся туда, где они ожидали, стоя в ближайшем углу.

— Сейчас доктор занят, но секретарь посоветовал нам сесть и ждать. Если повезет, доктор Флетчер примет нас раньше, чем завершит свой ежедневный прием. — Но выражение лица Киркмена рождало еще больше сомнений, чем его слова.

— Но вы говорили, будто договорились о приеме! — Теодосия почти не скрывала разочарования, столь долгое ожидание наверняка спровоцирует у Тэлбота вспышку дурного настроения.

— Я уверен, что все получится. — Киркмен повернулся к лорду Тэлботу. — Не угодно ли присесть, пока доктор Флетчер не освободится?

— Мне не нужен никакой доктор, — ответил дедушка. — Я прекрасно себя чувствую. Разве за этим мы приехали в Лондон?

Теодосия крепко смежила веки, всего на миг, который показался ей вечностью, — и его хватило, чтобы восстановить душевное равновесие. Послышался знакомый голос, и она поспешила открыть глаза.

Из дальней двери вышел граф Уиттингем, а за ним некий пожилой джентльмен.

— Еще раз благодарю вас.

Мужчины обменялись рукопожатием, а потом Мэтью обернулся, стоя на пороге. На краткий миг у нее занялось дыхание. Его силуэт рисовался в дверном проеме, как произведение искусства. Зачем он приехал? Искал совета по поводу собственного здоровья? Вчера вечером, когда они разговаривали, она не спросила, как его нога, и теперь корила себя за проявленное безразличие.

— Да, они уже здесь, доктор Флетчер. — Мэтью встретился с ней глазами.

Внешне доктор разительно отличался от Мэтью. Седые волосы, венчиком окружающие лысую макушку, и узкие покатые плечи. Поверх одежды был наброшен длинный, простого кроя халат со множеством карманов. Мужчины приблизились, и знакомство состоялось.

— Я взял на себя смелость поговорить с доктором Флетчером от вашего имени и надеюсь…

— Послушайте, Уиттингем, — перебил Киркмен ледяным, угрожающим тоном, — вы переходите границы допустимого.

— Лорд Киркмен, прошу вас. — Теодосия бросила на него гневный взгляд. — Неважно, каким образом достигнута договоренность! Не будем забывать о цели нашего визита.

Ее слова заставили Киркмена смирить враждебность, по крайней мере на время, и он перенес внимание на Мэтью, словно намереваясь вывести его на чистую воду.

— Зачем мы здесь? И почему все ссорятся?

Теодосия коснулась руки деда и поспешно улыбнулась.

— Я бы хотела поговорить с доктором Флетчером. Пожалуйста, проводи меня в кабинет, а джентльмены пусть останутся дожидаться в приемной.

Она знала, что он не сможет ей отказать, если сформулировать дело таким образом.

— Разумеется, дорогая.

Мэтью проводил взглядом Теодосию и лорда Тэлбота, пока дверь за ними не закрылась. Из кабинета они не могли слышать разговора в приемной.

— Как это называется, Киркмен? — Он понимал, что вопрос прозвучал слишком резко, но не счел нужными скрывать свое раздражение. Киркмен, с его бесконечными предложениями, взял на себя труд сопроводить Теодосию и ее деда в Лондон, и это было очень любезно с его стороны. Но в остальном этот джентльмен, явно переоценивающий свои возможности и склонный принимать желаемое за действительное, уже здорово действовал Мэтью на нервы.

— Что именно? — Похоже, Киркмен не питал взаимной симпатии.

— Какое именно отношение вы имеете к леди Лейтон? — К чему было мямлить? Мэтью было наплевать, если его вопрос сочтут неприличным. Кроме того, тот же самый вопрос он собирался задать и Теодосии, только позже. Он соберет и сопоставит наблюдения, как и следует ученому его уровня. Он умеет работать с фактами. Зачем ему все эти сведения — это уже отдельный вопрос, и в данный момент Уиттингем не считал необходимым зря утомлять мозг. Он пронзил Киркмена сердитым взглядом, призывая поторопиться с